Искажение. Четвёртая глава (МАКАМ VIII. Небо на земле)
Шрифт:
Несмело улыбалась, словно надеясь на что-то хорошее, но не веря, что получится.
Татум торопилась так, что почти перешла на бег, и лишь в последнем коридоре опомнилась, поняла, что теряет лицо, вернулась к привычному размеренному шагу и в апартаментах появилась с достоинством королевы. Медленно пересекла гостиную, уселась в кресло, лишь после этого
И не сдержалась:
– Цепи? – изумлённо воскликнула Татум, разглядывая тонкие, но очень прочные кандалы, сковывающие запястья и лодыжки молодой женщины.
Виран побледнел от страха. Он не видел скрытого капюшоном лица, но давно служил Зур и по голосу понял, что хозяйка в ярости.
Татум подняла взгляд выше.
– Мешок?!
Голову пленницы скрывала плотная чёрная ткань.
– Это всё Иннокентий, – пролепетал Виран. – Я не знал… я не думал…
– Сними! – взвизгнула Татум, и её тонкие пальцы скрючились в птичьи лапы с острыми когтями. – Сними немедленно! Почему на ней мешок? Почему она молчит?!
– Молчит из-за кляпа во рту, – негромко сообщил сидящий в дальнем углу Иннокентий.
Толстяк выглядел по обыкновению элегантно: светлый льняной костюм, идеально белая рубашка и светлые туфли. Справа, на журнальном столике лежала шляпа. Позу Кросс выбрал спокойную до небрежности, костюм носил с врождённым изяществом, и, глядя на него, никто не заподозрил бы, что под прекрасно пошитым пиджаком скрываются две кобуры с автоматическими «Береттами» 93R.
До сих пор Иннокентий молчал, внимательно наблюдая за Татум и видя в её поведении не столько гнев, сколько игру на публику, но сейчас решил вмешаться.
– Зачем? – прошипела Зур, поворачиваясь на голос. Она, разумеется, сразу увидела Кросса, но до сих пор игнорировала, показывая, что толстяк ей не ровня. – Кто тебе позволил вставлять кляп?
– А кого я должен был спрашивать? – удивился Иннокентий.
– Зачем ты это сделал?!
– У твоей подруги длинный язык, – с улыбкой ответил Кросс. –
– Мужлан!
– Ты объявила награду – я доставил груз. Груз цел и нетронут, а упаковка – на моё усмотрение.
– Это не груз! Мерзавец!
Судя по всему, Иннокентию надоело выслушивать вопли хозяйки театра, потому что на этот раз он глубоко вздохнул, поднял вверх указательный палец и вежливо, но отчётливо холодно произнёс:
– Татум баал, когда захотите в следующий раз меня оскорбить, вспомните, пожалуйста, два важных момента. Первое, ваше знаменитое умение на меня не действует. Второе, учитывая ваши размеры, я могу откусить вам голову не только в переносном смысле.
У пленницы дрогнули плечи, кажется, она засмеялась. Виран съёжился, в ужасе глядя на хозяйку, но Зур, надо отдать ей должное, не взорвалась. Видимо, ухитрилась не только расслышать, но и обдумать слова толстяка.
Она выдержала короткую паузу, возможно, справляясь с бешенством, но ответила спокойно:
– Ты на территории Первородных, Кросс, здесь полно моих слуг.
– Они станут замечательным гарниром, оттенив вкус главного блюда, – приятно улыбнулся в ответ Иннокентий и напомнил: – Мы говорили о деньгах.
Чем дал понять, что не собирается затевать ссору.
– Сколько времени она пробыла у тебя? – по-прежнему спокойно поинтересовалась Зур.
– Довольно долго.
– Почему не доставил сразу?
– У меня дела в Москве.
– Она здорова?
– Как я уже упоминал – да. Но немного помята.
– Ты её бил?
– Сегодня утром. Недолго.
Толстяк ждал очередной вспышки, но не случилось.
– Зачем? – почти равнодушно спросила Татум.
– Не хотела идти к вам, – ответил Кросс, выделив слово «вам».
Из-под мешка послышалось невнятное мычание, словно пленница попыталась выругаться. Зур коротко передохнула и бросила на стол увесистый мешочек с монетами.
Конец ознакомительного фрагмента.