Искажение
Шрифт:
Вот теперь старейший демон сдерживаться не стал: напор его воли был таков, что маг на пару мгновение вообще потерял дар речи. А когда обрёл, первое, что он выкрикнул, было:
– Я? Я не справлюсь?!
– Командоры, насколько я знаю, часто становятся магистрами… – Кабуки аккуратно, помня о своей немаленькой комплекции, выбрался из кресла. Поискал глазами на столе, чем бы прижать купюру, чтобы не унесло, и в итоге положил под коробок со спичками для сигар. На коробке, кроме всё той же Эйфелевой башни, красовались крупные цифры: “1992”.
– Я… я это так не оставлю,
– Понимаю, и очень надеюсь на это, – будущий директор “Карасу Тенгу” поправил очки – и вновь прямо посмотрел на Перевозчика. – Главное, внимательно следи за внешним миром. Успеешь вовремя вмешаться – и я не стану ничего делать. Нет – уж извини.
– Да ты и не сможешь ничего сделать… – это было сказано скорее себе, чем уже сделавшему шаг от стола оппоненту, но тот услышал.
– Смогу, и без всяких проблем. Мы оба знаем маленький секрет – любой холд – это потенциальная бомба. Нужно лишь знать, как её взорвать, – демон опять улыбался своей доброй и поощрительной улыбкой, словно подбадривал пятилетнего ребёнка, только что самостоятельно влезшего на велосипед.
– Если попробуешь заняться магией Пространства, мы об этом немедленно узнаем, – как-то бессильно пригрозил Перевозчик.
– Но ведь если не начну, меня и не за что преследовать, так? – улыбка никуда не делась, хотя со спины её видно не было. – “Правила, от которых не отступили ни разу”, верно?
Верно.
– Ми! – позвал я, с усилием отстраняясь от чужой памяти. – Ты тоже поняла, что искать?
– Формирование и разрушение холдов? – понятливо кивнула суккуба.
– Именно. Только нужны технические, то есть, магические данные. Конкретные решения. Перевозчики, после того как им два холда грохнули, не могли не провести исследования, а Куроку достаточно накрутил этого Командора-Магистра, чтобы тот полез разбираться, врёт его собеседник или нет.
– Сейчас попробую достать!
Я опять позволил чужой памяти меня увлечь, и опять перед глазами замелькали картинки, только теперь они сменялись гораздо чаще. Комната с полками-стеллажами, заставленная пухлыми картонными папками. Другая комната, больше напоминающая футуристическую лабораторию на звездолёте, как их принято показывать в фантастических фильмах. Обычный рабочий кабинет и три компьютерных монитора, причём на двух – строчки математических формул, а на одном – трёхмерная фигура, изрисованная цветными стрелками-векторами. Каждое видение отражалось в моей голове – даже не знаю как и сказать – вспышкой? Ну пусть будет вспышкой невизуальной информации. Вот только… Я её не мог понять, сколько не пытался.
Что ж, логично: мы с Ми тоже так и не научились обмениваться навыками: в лучшем случае получалось лишь облегчить обучение, да и то, скорее, потому, что становился известен порядок действий. Была у меня надежда, что способности экзорциста позволят мне “выпить” из реципиента нужные магические усилия, но… Увы. Чуда не произошло.
Интерлюдия.
25 декабря 2016 года, середина
Небо над Тихим Океаном, примерно 18 тысяч метров над уровнем моря. Примерно на 5 тысяч метров выше формирующегося суперциклона.
Абрамов Олег.
Полёт на воздушном шаре недаром именуется «воздухоплаванием». Процесс управления монгольфьером во многом напоминает хождение* на не оснащённом мотором паруснике. Сила ветра и его направление никак не зависят от желаний экипажа, зато от погоды полностью зависит скорость движения судна. И вообще возможность этого самого движения. За века использования движущей способности воздушных масс люди придумали массу приспособлений и уловок, позволяющих увеличить удобство плавания и расширить спектр возможных для этого климатических условий – однако, главное осталось неизменным. Под парусами или под баллоном шара ты лишь можешь либо суметь, либо не суметь воспользоваться милостью природы – но ничего сверх того. И уж точно не самая умная идея этой милостью злоупотреблять. Например, пытаясь пройти Северным Морским Путём на парусной яхте. Или с помощь стратостата забраться на высоту в восемнадцать тысяч метров!
Объективно, Олег был готов к любым вероятным проблемам. Несколько лет тренировок на земле в тренажёре-кабине и реальных полетов не прошли даром. Кроме того, Учитель заранее озаботился поиском тех, кто смог бы передать будущему покорителю высоты свой столь редкий в современном мире специфический опыт. Разумеется, уходя в “боевой” вылет, отставной офицер не мог не волноваться. Но привычно, как перед боевым выходом, засунул свое волнение куда подальше – и просто пошел делать свою работу. Быстро. Чётко. Методично. Профессионально. Так, как умел. В конце концов, кроме успеха начинания Кабуки от этого зависела его собственная жизнь. Ну и судьбы мира – куда ж без этого.
[*Да-да, именно “хождение”, это не описка. Моряки – люди консервативные и суеверные, и если уж повелось ещё со времён Петра Первого, что “суда и корабли ходят, а плавают исключительно продукты жизнедеятельности”, то так и станут продолжать говорить. И, поверьте – действительно будут обижаться на “сухопутных крыс”, упомянувших вместе их разлюбезные сердцу лоханки и “неправильный” глагол. Потому моряки на кораблях ходят, а аэронавты (ни в коем случае не пилоты, ни-ни!) на воздушных шарах – плавают в воздухе.]
В ВДВ молодого Абрамова научили не только бить головой кирпичи и выходить с одним ножом против роты автоматчиков. Самое главное – его научили быть Солдатом. Именно так, с большой буквы “С”. Человеком, чья работа заключается в периодической необходимости влезать между своими и угрозой – и не давать второй добраться до первых. Любой ценой, включая цену собственной жизни. Потом много всякого произошло. Улыбчивый широкоплечий и слегка безбашенный десантник с характерным семитским носом превратился в угрюмого малоразговорчивого профессионала. Носу, к слову, тоже досталось – переломы этой части тела что в боях, что в тренировках отнюдь не редкость. По голове Олега били часто и со вкусом. Увы, мозги выбить всё-таки не смогли. А как бы стало легко и просто жить… но не судьба.