Искажение
Шрифт:
– А что именно ты чувствуешь, проходя через двери?
– По-разному. Иногда жуткий холод. Иногда после у меня начинают кровоточить основания ногтей. Иногда я слепну на несколько минут. Сейчас мне как будто изо всех сил врезали под дых. – Сага поморщилась и потерла солнечное сплетение. – А что было у тебя?
– Мне стало очень страшно. Но это довольно быстро прошло.
Сага усмехнулась.
– Везучая.
– Значит, на каждого двери производят разный эффект?
– Угу. Но от чего именно это зависит, неизвестно. Может, от даты
– Как думаешь, почему это так? После срезов я никогда не чувствовала ничего подобного.
– Срез в метро – это стабильный поток, который всегда вынесет тебя в одно и то же место. А двери – подлые создания. В отличие от срезов, они открываются практически для всех, но за свои услуги берут плату. – Сага помолчала, пока мимо нас промчался еще один поезд. – Твой страх, твою боль. Иногда твою кровь. Я слышала, что некоторые вигилары умеют с ними договариваться, но двери не слишком стремятся соблюдать договоренности. Никогда не знаешь наверняка, что окажется по ту сторону. И никогда не можешь быть уверена, что обнаружишь себя по ту сторону целой и невредимой.
Похоже, именно через подобную дверь Данте и вернулся в Прагу из Киева, когда я приложила его о дверь вестибюля метро и сбежала. Какую плату принес он? А Женевьева? Она ведь обнаружила несколько связанных дверей-аномалий прямо в Особняке и не единожды ими пользовалась. Возможно, Женевьеву двери просто любили больше, чем Сагу, и она была как раз из тех вигиларов, которые умели договариваться.
Но весь опыт Саги с дверями-аномалиями был ужасным.
– Звучит опасно, – нахмурилась я. – Но тем не менее, вы их используете.
Сага пожала плечами и еще раз поднесла к глазам часы.
– Только самые изученные и только при необходимости. Например, если случилось пространственное нарушение. Или всплеск искажений. Нужно быстро оказаться на месте, так что другого выхода у нас нет.
Закатав рукава, она принялась копошиться в небольшой поясной сумке.
– Если бы у всех был такой дар, как у тебя, – продолжала Сага. – Дозорным было бы куда проще нести службу. Я уже молчу о стерильности.
Она достала небольшой перочинный ножик и антисептический спрей. Прежде, чем я успела что-то сказать, Сага зажмурилась и полоснула себя по ладони. Две полоски крови свесились с краев пореза, темные капли закапали на пыльный бетон.
– Что ты делаешь? – охнула я. Сага выглядела так, будто ее сейчас стошнит.
– Пытаюсь договориться с дверью, чтобы вывела нас отсюда, – сдавленно пояснила она, подходя к киоску. – Всего существует пять дверей, через которые можно попасть в Дозорный Дом. И три из них, к несчастью, любят кровь.
Она обхватила ручку дверцы киоска, через которую мы сюда попали, и зашипела от боли – а через миг этому шипению вторил металл под ее ладонью.
– Не отставай! – приказала Сага и исчезла внутри.
Света здесь было непривычно много. Он лился из высоких окон, параллельными полосами ложась на пол, падал на стеклянную поверхность журнального столика и подсвечивал лепестки ромашек в невысокой вазочке, делая их прозрачными. Его тепло я ощущала на своей коже. После мрака и сырости заброшенной станции это было как нельзя кстати.
– Вот мы и дома, – объявила Сага, жмурясь, как довольная кошка. Перемена между ней сейчас и той ее версией, что справлялась с тошнотой и поила ручку старой двери своей кровью, была разительной.
– Как твоя рука?
Она продемонстрировала мне невредимую ладонь. Но ведь я сама видела и нож, и кровь. Или?.. Сага улыбнулась моему смятению.
– Я не знаю, как это работает. Главное – работает. Иначе бы мы все ходили со шрамами на ладонях, как какие-то культисты.
– О, Сага. – Невысокая полная девушка с затейливой прической из нескольких кос быстро шла к нам. – Ты вернулась… с компанией.
– Компанию зовут Клара, – охотно представила меня Сага, заправляя за уши спутанные льняные волосы. – Клара, знакомься, это Мирослава. Она, можно сказать, душа Дозорного Дома.
У Мирославы было аккуратное круглое лицо и подвижные тонкие брови. Светло-голубые глаза смотрели из-под них не враждебно, но настороженно. Душа Дозорного Дома не была открыта для всех желающих.
Мирослава кивнула мне, не сводя изучающего взгляда. Я улыбнулась, подозревая, что выглядит это фальшиво, и она точно поняла, что я ее боюсь.
– Подожди меня на кухне, хорошо? – попросила Сага. – Я приведу себя в порядок и приду за тобой.
– Я покажу, где кухня, – вызвалась Мирослава. – И умывальник.
Она отвела меня в ванную, и под ее надзором я вымыла руки. Мыло пахло жвачкой. Мирослава молча подала мне небольшое полотенце из пестрой стопки, и, молча же забрав его, бросила в корзину для использованных полотенец. Поначалу я была благодарна, что Мирослава не задает никаких вопросов, но вскоре чувство, что это не мешает ей молчаливо оценивать меня и делать неутешительные выводы, вынудило меня мучительно и безуспешно думать над поводом завязать разговор.
– Не переживай, – сказала Мирослава. Похоже, ее холодный взгляд ввел меня в заблуждение, и она не была настроена ко мне так уж неприязненно. – Мы все когда-то пришли в Дозорный Дом впервые. Скоро ты здесь освоишься.
Пожалуй, только сейчас я поняла, что, в представлении Саги, Мирославы и, наверное, всех, кого я здесь еще встречу, я пришла сюда, чтобы остаться. Но так ли это? Я сама не знала. Любому человеку необходимо место, которое он может считать своим домом. Особенно такому потерянному, вырванному из жизни с корнями человеку, как я.