Искажение

Трусов Сергей

И снова закрутилась дьявольская карусель в его бедной голове, и без того полной сомнений.

Ночные Братья с туберкулезным румянцем на щеках, продолжая смоктать бычки "Мальборо", нехорошо заухмылялись в предвкушении легкой добычи. Какая-то падаль верещала за их спинами, отдавая грозные указания насчет дальнейшей судьбы "вновь прибывшего". По белому потолку носились канцелярские крысы, вычерчивая хвостами замысловатые кровавые зигзаги. И только жмурики все так же себе жмурились, не проявляли никакой активности, поскольку знали давно все наперед.

Виктор застонал.

– Что, плохо?
– донесся издалека Борин голос.

Да, было плохо. Организм требовал отдыха, бережного отношения, минеральной воды с пузырьками, а

Виктор насиловал его своим воспаленным разумом. Это было противоестественно, организм возмущался, причинял боль и себе, и своему мучителю. Во лбу давило, в висках кололо, а правое колено ныло, как простреленное.

Кошмарные видения накатывались волнами. Твари голосили, хлопали крыльями, тянулись к Виктору. Он напрягался, пытаясь загнать их обратно в преисподнюю, но было поздно. Стоило проковырять дырочку в плотине здравого смысла, как оттуда хлынул поток воображения и затопил всю комнату. Уже и Боря нахохлился, заблестел глазом и заклевал носом, как осторожный черный ворон, готовый вспорхнуть и вылететь в форточку. Да и в самой комнате зашатались стены, и она попеременно стала превращаться то в тесный склеп, то в просторный оффис, а то в саму себя, но только странно искаженную - в какой-то коридор-дорогу со стрелками одностороннего движения и жирным крестом на стене, означающим, что половина пути пройдена.

И свелось бы это к необратимым последствиям, да спасла Виктора его аморфная психика. Была бы она крепкой и незыблемой, не миновать бы ей осадки или трещины от основания до самой крыши. Но психика была податливой, подвижной, привычной к разным формам, могла меняться под давлением, но сохранять свою структуру. Из пластилина не построить здание, а можно только вылепить фигурку, которая потом расплавится под солнцем или попадет в другие пальцы.

Виктор подчинился и этим спас себя. Кошмарам и видениям он уготовил место поскромнее - воспринял их, как часть реальности. Конечно, в какой-то степени ему пришлось схитрить перед самим собой, да еще так, чтобы себе же было не очень-то заметно. Но высший пилотаж удался, поскольку были длительные тренировки. Твари возмущенно загалдели, но делать нечего отпрянули, и Виктор получил возможность относительно спокойно сосуществовать со всеми.

– Ну, что затих?
– поинтересовался Боря.
– Может, умер?

– Нет, - ответил Виктор, размышляя, не поведать ли Борису новость про свою Америку.

Но он решил пожертвовать сенсацией, чтобы получить возможность посмотреть на Борино лицо, когда тот спустится по трапу самолета и первым делом увидит Виктора, жующего американскую резинку. Казалось почему-то, что если они туда и попадут, то приблизительно в одно и то же время.

Боря тоже, видимо, работал на какую-то разведку, но пока еще не осознал своей причастности. Однако подсознательно уже готовился выйти на международную арену.

"Вероятно, перспективен", - подумал Виктор и прикинул, нет ли связи между их поездками.

Связь, конечно же, была. Под действием новости Бориса Виктор стал припоминать, что на вечеринке Шуйский говорил о многом. Шура с жаром убеждал, будто стоит съездить раз, и они начнут мотаться по белу свету, как два солидных коммивояжера. От перспектив кружилась голова, Виктор курил без передыху, Шуйский не отставал, и оба верили, что подобные поездки скоро станут их образом жизни. Правда, Виктор еще сомневался, но Шура убедил простым вопросом - чего, мол, ехать один раз, если потом больше не ездить? После этого оба преисполнились взаимным уважением, ударили по рукам и стали развивать интересную тему дальше. В конце концов, пришли к выводу, что им, наверное, присвоят какие-нибудь почетные звания, что даст право еще при жизни установить свои гипсовые бюсты в вестибюле родного предприятия.

Все эти подробности всплыли в памяти только сейчас, и Виктора вновь одолели сомнения. И вообще возникло подозрение, что Шуйский придумал эту галиматью с единственной целью, чтобы было о чем поговорить. Так или не так, но отныне Виктор решил проявлять максимальную осторожность

и предусмотрительность. Хорошо, если неведомые силы оценили его работу положительно и отправляют в командировку с перспективой повышения. А если наоборот? Если резидент, раздосадованный отсутствием результата, решил сменить агенту амплуа в надежде, что агент себя проявит? Это ж какую работу надо было проделать! Во-первых, убедить целое министерство в необходимости закупки. Во-вторых, уговорить иностранцев продать. И, в-третьих, уболтать местное руководство послать именно Виктора. Страшно подумать, что произойдет, если Виктор не оправдает надежд. Возможно, конечно, вся эта кутерьма закручена ради Шуйского или кого-нибудь третьего, но надеяться на это - значит проявлять легкомыслие и сознательно подвергать себя еще большей опасности. Как вообще определить, чем является любое служебное перемещение - повышением или понижением? Ввиду непредсказуемости последствий, сделать это невозможно.

У Виктора имелась ниточка, уцепившись за которую, можно было попытаться распутать весь клубок. Этой ниточкой являлся Боря. Не может быть, чтобы в пространстве и во времени совсем случайно совпали два таких события, как командировка Виктора и эмиграция Бориса. В этом что-то крылось, пока что недоступное, но явно предначертанное свыше. А что, если обложить Борю со всех сторон и контролировать каждый его шаг? Быть может, в этом случае удастся выяснить, чего хотят от Виктора?

Разведчик внимательно взглянул на эмигранта, размышляя, стоит ли браться за хлопотное дело. Как всегда, оказавшись перед выбором, Виктор сначала прислушивался ко мнению незримого начальства, но, не услышав его, начинал прислушиваться к себе. Интуиция и уставший организм разом затвердили, что в случае с Борисом результат не будет соответствовать затраченным усилиям. Может быть, хитрили? Сговорились, устав от невидимой борьбы? Может, леность появилась в организме или в победе усомнилась интуиция? Виктор строго глянул внутрь себя, и там испуганно притихли. Правда, энтузиазм тоже не возник. Подумалось, не лучше ли поспать? Так будет больше пользы и для организма, и для интуиции.

Виктор стал готовиться ко сну, а Боря, сидевший в каком-то напряжении, расслабился и сказал, что, наверное, пойдет к себе.

– Ступай, - позволил Виктор и зевнул.

Похоже, несмотря на странность совпадений, Борю не привлечь к ответу за перипетии в собственной судьбе. Заманчиво, конечно, было бы кого-нибудь привлечь, но, что поделаешь - Борис не осознал еще своей причастности к невидимому фронту. Судьбе угодно было посмотреть, что выйдет, если это осознает Виктор.

Глава VIII

ВОСКРЕСНАЯ КРУГОВЕРТЬ

Интересные чувства одолевают воскресным утром. Во-первых, приятно, что впереди свободный день, а, во-вторых, прекрасно сознаешь, что уже не вечер пятницы и даже не утро субботы. Знаешь, что осталось совсем немного, и скоро наступит понедельник. В этом заключается трагизм воскресенья, и он перекликается с трагизмом жизни. Когда-нибудь для каждого наступит понедельник, и многим, наверняка, покажется, что выходные потрачены на ерунду. Конечно, можно успокаиваться расхожим мнением - зато, мол, будет что вспомнить. Однако неизвестно, как в том самом понедельнике отнесутся к твоим воспоминаниям. Оптимизм же воскресенья заключен в иллюзии, что время еще есть.

Вдвойне хорошо, когда воскресный день погожий. Когда пронзительное зимнее солнце заглядывает в комнату, будто вопрошая: "Живые тут, иль как?" А ты не знаешь, что ответить, но, увидев, как искрится снег, щуришься и, смущенно улыбаясь, начинаешь куда-то собираться. Появляется предчувствие, что именно сегодня, наконец, произойдет что-то необычное. Ты спешишь, тебе хочется увидеть, быть свидетелем, если не главным участником. На улице останавливаешься ослепленный и понимаешь, что успел, что еще не начиналось, но вот-вот должно. Пускаешься в путь, не переставая удивляться, как много снега, какие пушистые деревья и как вообще изменился город. Начинает казаться, что в этом городе можно быть счастливым.