Исколотое тело
Шрифт:
– И вы думаете, что он пошел бы на самоубийство ради подобной шутки – ведь он не смог увидеть ее кульминацию?
– Нет. Но я думаю, что он бы не возражал. Я действительно считаю, что он пошел бы на что угодно, лишь бы уничтожить клерикализм. Он был весьма несдержан в этом вопросе.
– Понимаю, – ответил Флеминг. – Могу я теперь увидеть ваших сыновей?
– Конечно, – поэт позвал Адриана и оставил их с детективом одних.
Предупрежденный Карью о некоторых «странностях» старшего отпрыска Маколея, Флеминг начал разговор издалека – с
– Вы бы хотели взглянуть? – увлеченно предложил он. – Я могу показать вам нечто удивительное – вы о таком и не подозревали. Вот стекло с каплей воды из Килби-ривер. А вот питьевая вода из Лондона. Взгляните на различие!
Флеминг с мнимым энтузиазмом осмотрел оба образца, а затем, стремясь предотвратить рассмотрение и изучение других экспонатов, вскользь заметил:
– Мистер Маколей, я полагаю, вы знали этого несчастного мистера Перитона?
После этого вопроса Адриан внезапно повернулся к Флемингу, и его бледное лицо исказилось. В темном углу за освещенным светом микроскопом он походил на призрака.
– Да, я знал его, – тихо ответил он. – Он был безобидным человеком. Мне жаль, что он мертв.
– Безобидным человеком? Что вы имеете в виду?
– Он не причинял вреда животным. Не калечил птиц, не охотился на лис, не убивал бабочек с мотыльками. Карью убивает бабочек. Я попытался его убить – наверное, вам об этом рассказывали.
Он был так отчаянно серьезен, что Флеминг с трудом подавил улыбку. Пустяковые царапины и удары, которыми наградил владельца гостиницы этот бледный юноша, вряд ли тянули на попытку предумышленного убийства. Как ему сказали, парню было двадцать шесть – двадцать семь лет, но Флемингу казалось, что тот едва вышел из мальчишеского возраста.
– Перитон всего лишь пытался навредить душам, – продолжил Адриан, – но, конечно, этого сделать нельзя. Это глупо. Пустая трата времени. Холливеллу это не нравилось, но тогда он не понимал, – юноша замолчал и снова повернулся к микроскопу.
– Чего не понимал Холливелл? – быстро спросил детектив.
– Он не понимал, что миру угрожают отнюдь не люди вроде Перитона. Ведь душа бессмертна и нетленна, а животные – нет. Поэтому опасность для мира представляют люди вроде Карью с его силками и колбами и вроде Мандуляна, развлекающиеся на большой охоте.
Это пылкое и красноречивое выступление Адриана резко контрастировало с его прежней неуверенностью, его черные глаза сверкали.
– И как это согласуется с вашим желанием убить Карью? – спросил Флеминг, который подобно почти всем шотландцам всегда был готов вступить в дискуссию на тему этики или религии. – Это не очень-то логично.
– Это не логично, – повторил Адриан. – Я знаю это. Но люди могут позаботиться о себе. По крайней мере, у них есть такая возможность. А животные не могут. Если бы я думал, что смогу спасти всех бабочек и мотыльков в мире,
– А вы кровожадный юноша, – начал было Флеминг, но Адриан с жаром прервал его:
– Я не кровожаден. Но я бы предпочел пролить кровь один раз, чтобы избежать тысячи кровопролитий в будущем. Иногда о животных я беспокоюсь больше, чем о людях. Вот и все.
Он вновь погрузился в молчание, и Флеминг подумал, что он угрюм от непонимания.
– Тогда кто, по вашему мнению, убил Перитона? – спросил он. Ему пришлось повторить вопрос, чтобы получить ответ.
– Какой-то безумец, – наконец ответил Адриан.
– Безумец? – удивился Флеминг.
– Да.
– Вы имеете в виду человека, для которого души имеют большую ценность, нежели тела?
– Это определенно идеальное определение безумца.
– И вы имели в виду именно такое безумие? – упорствовал Флеминг.
– Нет. Я имел в виду, что некий человек, полагавший, что Перитона стоит убить, должно быть, сумасшедший или сумасшедшая.
Адриан впал в совсем мрачное настроение, и Флеминг решил оставить его и завершить свой визит в Перротс разговором с трудолюбивым младшим братом-финансистом.
Роберт как всегда погрузился в обучение, корпя над своими книгами.
Он освободил стул для детектива, откинулся на спинку собственного и спросил:
– Итак?
«Слишком спокоен, как я посмотрю. Будто сорокалетний», – присев, подумал Флеминг. Вслух он сказал:
– Мистер Маколей, я интересуюсь мнением людей о смерти мистера Перитона. Мои подчиненные же выполняют более сложную работу, собирая конкретные доказательства, – добавил он с улыбкой. Инспектор ждал ответа и немного удивился, не получив его. Он еще не подозревал о способности Роберта к умалчиванию.
– К этому моменту мне назвали несколько вероятных мотивов убийства и нескольких возможных убийц, – продолжил инспектор. – Больше всего меня интересует возможность того, что в этом деле имел место шантаж. Скажите мне: были ли у вас, человека, знакомого с участниками этой – не побоюсь этого слова – драмы, подозрения о наличии шантажа?
– Как по мне, миллионеры всегда подозрительны.
– Значит, вы думаете, что мистер Мандулян мог быть жертвой шантажа?
– Нет. Я скорее говорил о миллионерах в общем. Большинство из них когда-то были мошенниками.
– То есть вы не имели в виду ничего конкретного?
– Нет.
– Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Джон Лоуренс?
– Джон Лоуренс? Да. На прошлой неделе Карью говорил мне о постояльце «Тише воды» с таким именем.
– Вы ничего о нем не знаете?
– Абсолютно ничего.
– Вы его никогда не видели?
– Насколько мне известно – нет.
Флеминг сменил тактику.
– Ваш отец влюблен в миссис Коллис, я полагаю?
– Был влюблен.
– И Перитон пытался отбить ее у него?