Исконно русская Европа. Откуда мы?

Катюк Георгий Петрович

Однако европейский «макияж» не в силах скрыть тюркского прошлого и уже самое название поляков с головой выдает в них вчерашних половцев. Немцы, например, называли половцев falones (полонез). Чем не поляки? А разве «Полония» («Польша») не является синонимом Поля, по имени которого названы половцы и предки поляков – поляне (ляхи)? Вот и Войско Польское по своему названию аналогично Войску Запорожскому и Войску Донскому – порождениям того же Поля. А польско-украинский «гетьман»? Разве это не казацкий «атаман»?

Что касается одежды, то и она у поляков недалеко ушла от «азиатской». О зипуне, который на поверку оказался польским жупаном, уже говорилось. Посмотрим, насколько европейскими являются другие ее элементы.

Вот, например, портрет Станислава Антония Щуки (1709 г.) из серии так называемого «сарматского» портрета (рис. 16в).

Этот шляхтич одет в типичную польскую национальную одежду того времени. На нем кунтуш, жупан, цветные сапоги, кушак, кривая сабля. Европейского в этом мало, если оно вообще есть. Самая настоящая «азиатчина». Именно так в то время одевались татары. Так что название «сарматский» для этого портрета – вовсе не метафора.

Еще один персонаж польской истории – Кшиштоф Збаражский (1580–1627). Этот вообще на европейца не похож (рис. 16а). Вылитый татарин. Даже разрез глаз монголоидный.

Татарином выглядит и такая известная историческая личность, как Януш Радзивилл (1612–1655) на рис. 16б.

Как видно, чем глубже в прошлое, тем больше поляки смахивают на обитателей Поля. В этом – особенность их этногенеза: со временем они теряют свою «половецкую» идентичность и европеизируются. Можно предположить, что одежда «древних» поляков вообще была неотличима от татарской, а знаменитая польская рогатывка (головной убор с разрезанным спереди отворотом) ведет свое происхождение от шапки ханского баскака (рис. 17).

Одежда еще одних обитателей Поля – казаков, также недалеко ушла от польской. Вот как одевались их предводители (рис. 18). Те же делия, жупан, кушак. На Богдане Хмельницком видна рогатывка.

А вот с европейской (рис. 19) польскую одежду не сравнить. Иной коленкор.

Несколько слов о европейской моде XVII–XVIII вв., тон в которой задавали французы. На ее формирование наложило отпечаток правление «короля Солнце» – Людовика XIV (1638–1715) и Тридцатилетняя война. Одежда мужчин того времени являлась подобием военного костюма. В моде были высокие кавалерийские сапоги с отворотами и шпорами (ботфорты), короткие плащи, наподобие мушкетерских, широкополые шляпы, украшенные перьями.

В XVIII в. Франция продолжала оставаться законодательницей мод. Однако на смену тяжеловесному и перегруженному излишествами стилю барокко в искусстве пришел стиль рококо. Он и определил новые веяния в одежде.

Кшиштоф Збаражский;

Януш Радзивилл;

Антоний Щука

Рис. 16. Одежда польской знати

Рис. 17. Баскаки. Картина С.В. Иванова

Рис. 18. Портрет Богдана Хмельницкого

Рис. 19. а) французская одежда XVII в.;

Рис. 19. б) французская одежда XVIII в.

Уже в эпоху регентства Филиппа Орлеанского при малолетнем Людовике XV (1715–1730) стал складываться образ галантного кавалера, посвятившего жизнь погоне за удовольствиями. Тяжелые ботфорты сменяются легкими туфлями. Легким, изящным, более простым и удобным становится костюм. Вместо парчи и бархата

в одежде используются легкие шелка.

Свой вклад в историю костюма сделала и Англия. В XVIII в. в Лондоне возник свой стиль, которому подражали даже в Париже. В среде мелкого английского дворянства появляются фраки и рединготы – одежда, ставшая уже классической.

Все эти перипетии не коснулись польской одежды. Единственное, о чем можно упомянуть справедливости ради, так это о польском платье для модного танца полонез с драпированными спинкой и юбкой, которое, видимо, переняв у поляков, стали носить в Западной Европе с 1760 г.

Забавно слышать обвинения в «азиатчине» от самых что ни на есть «азиатов», коими, конечно же, являются поляки – бывшие половцы, перешедшие к оседлому образу жизни. Сейчас, конечно, поверить в это трудно, но еще в начале XIX в. помнили, что «поляковать» и «казаковать» означало одно и то же – разбойничать в Поле, т. е. быть «половцем».

Вот, например, что пишет русский историк С.М. Соловьев (1820–1879): «Как в X, так и в XVII веке русский мир был на Украйне; как в X, так и в XVII веке человек, которому было тесно в избе отцовской, у которого «сила по жилочкам живчиком переливалась, которому было грузно от силушки, как от тяжелого беремени», отправлялся в степь – поле, где ему легко найти, на ком попробовать свою силу молодецкую. Многое переменилось в государственном строю России с X до XVII века, от времен ласкового киевского князя Владимира до времен великого государя царя Алексея Михайловича, всея Великие и Малые и Белые России самодержца, но удальцы по-прежнему шли в степь поляковать (от поле), на Дону образовалось большое военное братство удалых полениц (опять от поле), где каждому богатырю можно было набрать себе дружину и идти на подвиг…

Земской человек работает, богатырь-казак гуляет по широкому полю, полякует; но с понятием о гулянье было необходимо связано понятие о зеленом вине, о цареве кабаке, и степной богатырь-казак был очень хорошо известен древнему русскому человеку, известен как записной гуляка, охотник до зелена вина» [96] .

Следующая же фраза классика просто ставит знак равенства между понятиями «поляк» и «казак»: «Дружины в разных странах не переставали выделяться, как у нас казаки; но там, на Западе, не было степей, поля, где бы богатыри могли свободно казаковать, поляковать; там, на Западе, дружины составляют наемные войска. Таковы арминаки во Франции, ландскнехты в Германии, брабантцы в Нидерландах, таковы швейцарские компании, италианские кондотьери. В некоторых странах, наиболее слабых государственным единством, дружины вели к тем же явлениям, какие мы видим в начале Средних веков, во время самого сильного движения дружин: вожди италианских кондотьери основывают государства» [97] .

96

Соловьев С.М. Чтения и рассказы по истории России. М.: Правда,1990. С. 355, 358.

97

Там же. С. 278.

К слову сказать, обитатели Поля так же, как и кондотьеры, навязывали оседлому населению монархов. Пример тому можно видеть в неудавшейся попытке И. Болотникова навязать России самозванца, о чем пишет Соловьев. Надо полагать, раньше такие попытки были более успешными.

Еще забавней, чем от поляков, слышать обвинения в «азиатчине» от украинцев, предки которых, запорожские казаки, до XVI века именовались ордынскими казаками, обнаруживая в себе ту же «известную примесь монгольской крови», что и их великорусские собратья. Разве шаровары, черноклобуцкие шапки, кривые сабли казаков – это не приметы тюркского мира? А язык? Атаман, есаул, кош, курень, бунчук – разве это славянские слова? Даже название казацкой страны – Украина, т. е. окраина, характерно для тюрок, кочевавших по границам обитания оседлых народов, так называемым «украйнам».