Искра Божия. Сборник рассказов и стихотворений для чтения в христианской семье и школе для девочек
Шрифт:
– Я умру. Жизнь моя была очень грустная, и я охотно расстаюсь с ней. Но ты не жалей обо мне. Мне жаль только вот этих бедняков, которые остаются без меня, – этого крошечного ребенка и эту слепую старуху, мою мать. Приюти их, если можешь. Бог тебя наградит, а я на том свете тебя не забуду и стану молиться о твоем счастье и спасении.
Сказав это, она умолкла, посмотрев на нее пристально, с выражением участия и любви, хотела перекреститься, но рука ее упала с постели, свет глаз забегал, как потухающая свечка, и потом угас. Марфа перекрестила ее и закрыла ей глаза. Слепая старуха, не видя, что тут происходит, спрашивает Марфу:
– Что, моя дочь, знать, заснула?
У Марфы так и повернулось сердце.
– Да, заснула, – сказала Марфа, – и больше не проснется: она умерла.
Бедная слепая старуха зарыдала, как дитя.
– Что со мной будет? – сказала
– Не печалься, – отвечала ей Марфа, – я тебя не покину. Дай только схоронить покойницу, и потом отправимся ко мне; у нас места довольно, хлеб есть, я еще в силах; Марина моя – хорошая работница; за дитятей твоим мы будем смотреть, как за собственным ребенком; нам будет веселей, когда мы увидим, как он станет играть, забавляться и, вырастая, умнеть; а вырастет, так он не забудет, может быть, меня на старости лет, и мне придется искать у него помощи. Ведь Марина – девушка на выданье, ей не век вековать со мной; хорошо еще, если добрый человек захочет пристать к нашей семье и жить у нас, а то не портить же мне судьбу ее; придется когда-нибудь отдать, может быть, на край света, верст за десять.
Бедная слепая старуха несколько успокоилась от этих слов, замолчала, перестала плакать, но на лице ее выражалось глубочайшее страдание. Покойницу похоронили, собрали все необходимые пожитки, да их же было и немного, всё можно было уложить в какие-нибудь два-три узелка, а кое-какой скот решили продать впоследствии, а на эту пору поручили присмотреть за ним доброму соседу. Распорядившись таким образом, Марфа взяла ребенка на руки, слепую старуху под руку и отправилась к себе в дом, несколько беспокоясь о том, что она так надолго оставила Марину одну, а ведь та, вероятно, о ней также беспокоилась.
Между тем в это время вот что случилось: Марина, ожидая мать, каждый день, как только можно было оторваться от работы, прибегала на берег Волги и смотрела, не идет ли мать. Не видя ее, она начинала тревожиться и думать, что, может быть, она сама заболела. Вот однажды таким образом она стояла в раздумье и печали, между тем лед на Волге начал вздуваться больше и больше, трескаться и лопаться. В это время Марина видит, что две женщины с чем-то в руках сбегают с крутого берега на реку и торопятся через нее перейти. Лед между тем тронулся, льдины были огромные, правда, но между ними уже образовались большие промежутки, так что с одной льдины на другую можно было перескочить только сильному и проворному человеку, и то с большой опасностью и не иначе, как с шестом. Марина всматривается, кто эти женщины, сердце у нее бьется сильно: Боже мой, она узнаёт, что это ее мать! Лед между тем лопается больше и больше; женщины отстают от берега; она бежит за ними по течению реки и следит глазами за своей бедной матерью, которая уже дошла до половины реки и то бросится назад – вернуться нет возможности, то бросится вперед – и тут мало надежды. Народ между тем столпился, все смотрят, бегут, кричат: «Помогите, помогите», однако ж никто помогать не решается. Марина хватает багор [19] , бросается с берега, перескакивает со льдины на льдину и добегает до своей матери.
19
Багор – шест с железным наконечником.
– Возьми прежде всего ребенка, – кричит мать, – а я останусь с этой старухой; она, видишь, слепа, она пропадет, а я не хочу брать греха на свою душу, я обещалась ее дочери перед смертью о ней заботиться, я же ее ввела в беду, я привела ее сюда.
Разговаривать долго было нечего, Марина схватывает дитя, подбегает к берегу и бросает его на руки одному крестьянину, который тут находился, потом снова возвращается к матери. Мать говорит:
– Теперь, как хочешь, возьми и веди эту старушку.
Старуха, услышав это, говорит:
– Нет, если я утону, обо мне жалеть некому, я ни для кого не нужна, а ты пропадешь – горе твоей дочери на целую жизнь и, может быть, горе и ребенку. Ступай ты!
Между ними начинается великодушная борьба. Мать наконец уговаривает Марину взять старуху.
Они также благополучно доходят до берега; крестьяне сбрасывают веревку; Марина обертывает ею старуху, дает веревку ей в руки, и ее втаскивают. Между тем мать уже далеко отнесло; между нею и дочерью громадные полыньи, перескочить нет возможности. Дочь
Все с ужасом вскрикнули; несколько мужиков с баграми и топорами кинулись к берегу, разрубили и оттолкнули льдину; женщины вынырнули, их зацепили баграми и вытащили на берег. Скоро их удалось привести в чувство, они были спасены. Это происшествие сделалось известным по всем окрестным деревням, и в Светлый праздник после обедни в этот бедный домик прежде всех пришел священник и отслужил благодарственный молебен. Крестьяне на радостях нанесли праздничных подарков Марине и ее матери и по очереди из дома в дом приглашали их в продолжение целой недели к себе в гости. После праздника дом покойной подруги Марфы вместе со скотом и со всеми земледельческими орудиями был продан, правда, за маленькую цену, но всё же это дало им средство устроиться, и они употребляли все усилия, чтобы успокоить осиротевшую старуху и воспитать бедного мальчика.
Молодая героиня
Из журнала «Юный читатель»
Первые спасательные станции были устроены в Англии пятьдесят лет тому назад, и там образовалось Общество спасения, которое взяло на себя все заботы о помощи на водах. Но до этого корабли, терпевшие крушение у берегов Англии, могли рассчитывать только на случайную помощь храбрых рыбаков, которые иногда в страшную бурю пускались в море, чтобы спасти погибающих. Такие подвиги совершались часто, и сами моряки смотрели на них как на выполнение своего долга и поэтому не придавали им особенного значения. Но все в Англии были поражены, когда разнеслась весть, что подобный подвиг храбрости и самоотвержения совершила молоденькая, слабая здоровьем девушка, дочь маячного [20] сторожа Грэс Дэрлинг, что она спасла жизнь девяти человекам!
20
Маяк – башня на берегу моря, на которой по ночам зажигают фонари для указания кораблям безопасного пути.
Это было 6 декабря 1838 года. Рано утром сторож Лонгстонского маяка Вильям Дэрлинг увидел, что на скале, верхушка которой виднелась над поверхностью океана, находятся люди, в отчаянии цеплявшиеся за скалу, вокруг которой бушевали яростные волны. Место тут самое опасное, усеянное множеством скал и подводных рифов (то есть камней), и немало кораблей разбилось об эти скалы. Вильям Дэрлинг тотчас же понял, что произошло крушение, – и действительно, вокруг скал виднелись обломки корабля. Ночью была сильная буря, и океан продолжал бушевать, грозя ежеминутно поглотить несчастных людей, минуты которых, казалось, были сочтены. В то время о спасательных станциях еще не было и помину, и поэтому у Вильяма Дэрлинга не было никаких средств спасти погибающих. Нельзя же было пускаться в море в такую бурю, это было бы безумием! Грустный спустился Дэрлинг с верхушки башни, где был устроен маячный фонарь, вниз, в комнатку, где помещалась его семья, и рассказал своим домашним о том, чт'o он видел. Все выслушали его рассказ и начали молиться о спасении души тех, которые были обречены на верную гибель.
– Неужели нельзя спасти их, отец? – спросила Вильяма Дэрлинга его старшая дочь.
– Нет, – сказал Вильям. – В такую бурю это невозможно. Кто же решится выехать в лодке? Посмотри, какой страшный бурун [21] разбивается о скалы. Лодку разнесет в щепки.
Грэс ничего не ответила, но ей казалась ужасной мысль, что тут вблизи погибают люди и ничего не делается для их спасения. Разве попытаться самой? Грэс много ходила в море, умела отлично грести и управлять лодкой и превосходно плавала.
21
Бурун – сильный прибой волн.