Искра
Шрифт:
Не дожидаясь ответа, она подцепила очередной кусочек брокколи и скорчила рожу.
— Что ж ты, блин, не мог добавить немного масла?
— Я не подозревал, что я буду с кем-то делиться.
— Не против, если я стащу у тебя кусочек? — И она закинула в рот еще один.
— Ты и так уже стащила, — фыркнул Габриэль.
— Я не против, — ответил Хантер. Он подвинул поднос ближе к ней.
— Гм. Нет. Так нельзя… Мне надо соль. Я сейчас вернусь.
Она поднялась со скамейки и поплыла между столами в сторону очереди в
Хантер подвинул поднос обратно и отрезал очередной кусочек от курицы.
Габриэль наблюдал за ним.
— Что это была за хрень? Между вами что-то есть?
— Нет, — Хантер сделал паузу. — Может быть. Я пока не могу понять.
— Девчонка не будет таскать твою еду из тарелки, если ты ей не нравишься.
— Она необычная.
— Парень, без обид, но это ТЫ необычный.
Хантер легко улыбнулся, но почти сразу стал серьезным.
— Мы долго разговаривали в пятницу вечером. Ее отец служит в Афганистане, так что она живет с тетей и дядей. Я думаю, она достаточно одинока.
Габриэль окинул взглядом Каллу, стоящую в очереди к кассе. Хулиганская, почти панковская прическа, но даже без нее она была сантиметров на пятнадцать выше всех остальных девчонок вокруг, и рубашка, которая открывала ее загорелый животик, только подчеркивала ее рост.
— Калла Дин — капитан женской сборной по волейболу. Она может просто щелкнуть пальцами, и сразу найдется толпа желающих принести ей обед, на коленях приползут. Нет, она не одинока.
— Не думаю, что это внимание, которого она ищет.
Габриэль прожевал очередную порцию макарон.
— О, ты хочешь сказать, что ты вовсе не провел весь вечер, демонстрируя ей свою коллекцию арабских тату?
— Фарси вообще-то. И у меня вовсе и не коллекция. Только одна.
Он ткнул пальцем на внутреннюю сторону локтя.
— Что это значит?
— Ничего особенного. — Хантер кивнул в сторону Каллы, которая, должно быть, уже что-то выбрала, поскольку в этот момент расплачивалась на кассе. — Что ты собираешься делать по поводу пожаров?
Габриэль нахмурился. Гораздо проще было трепаться о девчонках.
— Я не знаю.
Хантер аккуратно подбирал слова.
— Ты хочешь остановиться?
— Нет. — Габриэль окинул взглядом кафетерий, посмотрел туда, где сидели его братья. Крис и Бекка, Ник и Квин. Он не разговаривал ни с кем из них с тех пор, как вернулся домой после субботних пожаров и проспал все воскресенье. — Я впервые ощущаю, что я делаю что-то правильное.
Глава 30
Внезапно Лэйни обнаружила, что она пришла к размеренному ритму жизни.
Это было не слишком просто, из-за постоянного присвистывания в коридорах школы, шуточек на тему шрамов и фетиша по поводу огня. Хуже всего было тогда, когда она не понимала, о чем они вообще говорят, в этих
Тогда появился Габриэль, и она вспомнила, что не одинока.
Каждый день после четвертой пары они шли в библиотеку и делали математику. Габриэль стал разбираться в ней заметно лучше. Он схватывал не то чтобы на лету, но старался. И во время занятий, она видела, как он старается. Вместо того, чтобы тупо сутулиться на стуле или хмуро посматривать на доску, он реально уделял внимание вопросу. Когда он положил свою домашку в корзину для тетрадей на столе мисс Андерсон, он сделал это демонстративно, как будто с вызовом.
Так что вскоре он вернется в баскетбольную команду.
В какой-то мере это ее расстраивало. Ведь сейчас после последней пары он сидел с ней на трибуне, и они следили за тем, как играет Саймон. Через несколько недель у него и у самого начнутся тренировки, и она будет сидеть тут в одиночестве.
Габриэль делал замечания по поводу игры Саймона, о том, что ему следует улучшить. Когда Саймон взглянул на них, Лэйни быстро знаками объяснила ему замечания Габриэля.
Когда Габриэль понял, что она делает, он попросил ее показать ему несколько жестов.
Она чуть не свалилась с трибуны. Никто и никогда не просил ее показать, как объясняться на языке жестов.
Она показала ему несколько основных жестов, наиболее часто использующихся для критики, и пока он громко выкрикивал слова, она помогала ему скрестить пальцы в правильном положении.
Но вечерние посиделки в школьном спортзале не шли ни в какое сравнение с утренними встречами на ферме. Ей всегда нравилась прохладная тишина, простое уединение, когда на конюшне была только она и лошади. Но теперь каждый миг нес в себе предвкушение чего-то нового.
Габриэль появлялся каждое утро.
Он всегда выглядел восхитительно сексуально, его волосы были взъерошены от бега, на лице легкая щетина. Он говорил ей, что ему потребовалось вдвое больше времени, чтобы добраться до фермы, так как он бегал домой. Когда она посмотрела с недоумением, он покраснел и ответил:
— Я не хотел быть потной тряпкой, когда добегу сюда.
Затем он поцеловал ее так, что она чуть не забыла, как ее зовут, и прошептал ей на ушко:
— Но это нормально, если я буду потной тряпкой, когда убегу.
Он никогда не давил на нее, не требовал больше, чем она готова была ему дать. Его руки никогда не пересекали допустимые границы, он никогда даже не пытался запустить руки под ее одежду. Если она напрягалась от его прикосновений, он отступал.
Но сейчас, после того как несколько дней она вела себя исключительно как примерная девочка, ее воображение расшевелило в ней чувства плохой девчонки. Но что, если Габриэль почувствует ее шрамы и решит, что это отвратительно? Обсуждать с ним их в теории было совсем иначе, чем увидеть красную сморщенную кожу на ее животе.