Искра
Шрифт:
— Согласна. Холодные ванны — это весело, когда на улице девяносто градусов, но я скучала по ваннам с пеной. Теперь осталось только снова подключить Интернет.
Я стараюсь не думать о голой и покрытой пузырями Эйвери. Пытаюсь и терплю неудачу.
— Они до сих пор не починили твой?
Эйвери грустно улыбнулась.
— Нет, сказали, что это может занять месяцы, но думаю, этого следовало ожидать. Данные обрабатываются быстрее на наших телефонах и планшетах, но они перегружают их по вечерам, поэтому все работает медленно, как черепаха.
— Ты ведь
И, возможно, мне нравилась мысль о том, что она, ребенок и даже бабушка Рози будут со мной заниматься такими вещами, как мытье посуды и просмотр бабушкиных «мусорных» телепередач.
На этих словах она замерла, собирая посуду с обеда.
— Спасибо. Это очень милое предложение с твоей стороны.
— Без проблем. Я все равно там почти не бываю.
— Пожарные все еще ходят от двери к двери?
Я никогда не бываю там не по этой причине. Это потому, что я не выношу тишины. Поэтому я всегда здесь, когда не работаю или не тренируюсь.
— Уже не так часто.
Грейси, сидя у меня на коленях, ворковала и грызла прорезыватель. Эйвери говорит, что я сумасшедший, но почти уверен, что у нее скоро полезут зубки.
— Мы работаем в основном на добровольных началах, чтобы расчистить больше дорог. Когда ты вернешься на работу?
— К сожалению, в понедельник. Я наслаждалась свободным временем, которое провела с Грейси и бабушкой Рози, но теперь, когда ресторан снова открывается — наконец-то — я больше не могу не работать. Оплата счетов не будет вечно откладываться. Я просто ненавижу, что мне приходится отправлять кроху Грейси обратно в детский сад.
— Почему бы тебе не позволить мне присмотреть за ней? — проговорил я, прежде чем поймал себя на этом, изучая ребенка у себя на руках.
Эйвери сделала паузу, вытирая тарелку.
— Правда? Ты хочешь это сделать?
— Если ты не возражаешь. Думаю, что для нас, вероятно, было бы хорошей идеей провести еще немного времени вместе. Ты работаешь по вечерам, верно? — на ее кивок, продолжил. — Это идеально. Я могу поменяться сменами и присматриваться за Грейси вечерами, пока ты работаешь. — Заметив удивленный взгляд, решил спросить. — Что?
— Ты уверен? Я просто не могу представить тебя возящимся с подгузниками и бутылочками целый день.
— А то ты меня хорошо знаешь, — Эйвери замерла, услышав мои слова, но потом все же поняла, что я дразню ее.
— Ха-ха, очень смешно, — протянула она и бросив в меня горсть мыльных пузырей. — Но ты умеешь делать искусственное дыхание младенцам, так что это плюс.
— Тогда, в чем дело? — уточнил я.
— Думаю, я начинаю понимать, что ты был серьезен, когда говорил, что хочешь, чтобы это сработало. Я подумала, что через некоторое время тебе станет скучно и потребуются какие-то действия. — Я приподнял брови. — Не такого рода действия. Я имею в виду экшн по типу горящих зданий, или завалов, или что-то в этом роде, — пояснила Эйвери.
— Ты выставляешь меня большим сорвиголовой, чем я есть на самом деле.
— Верно, значит, выпрыгивать из самолетов
Я повел плечом.
— Почему люди делают что-то? Думаю, все началось с нездорового увлечения после того, как мой брат погиб в пожаре, и с тех пор разрослось. Борьба с пожарами — это то, что я могу контролировать, хочешь верь, хочешь нет. А вот весь остальной мир иногда сходит с ума.
— Ты не скучаешь?
— Хочешь сказать, что урагана пятой категории мне недостаточно?
Эйвери облокотилась бедрами об стойку, а темные волосы ниспадали на плечи.
— Достаточно, я полагаю. Какое время тебе подойдет?
***
Малыши не так просты, как кажутся. Конечно, большую часть времени они спят, но достаточную часть оставшегося времени они проводят в слезах. Дайте мне огонь в любой день, и я смогу взять на себя ответственность и потушить его, но плачущий ребенок? С таким же успехом это может быть самое сложное судоку в мире.
— Ну же, девочка. Что случилось? — я проверил ее подгузник.
Все еще чистый и сухой. Не прошло и пяти минут, как она выпила бутылочку, а я так сильно подпрыгивал и укачивал ее, что у меня заболели руки, хотя я привык изо дня в день таскать рюкзаки, которые весят больше пятидесяти фунтов.
— Ты не можешь быть голодной. Ты ведь не больна, правда?
Уверен, Эйвери была бы довольна. Первый день, а я облажался, ведь ребенок заболел. Приложил руку к лобику Грейси. Она была теплой, но не горячей. Малышка обслюнявила мне руку и я сразу же ее вытер.
— Не волнуйся, детка, я не обижаюсь.
Ее смешная улыбка напомнила мне о том, что я думал о прорезывании ее зубов. Я взял кусочек льда и положил его в чистую тряпочку, чтобы она пососала. Это похоже на волшебство. В одно мгновение Грейси перестала плакать и начала грызть холодную тряпку. Эйвери будет в полном ужасе. У младенцев не должно быть зубов так рано, черт возьми.
— Видишь? Мы можем это сделать. Просто нам обоим придется немного поучиться. Что скажешь, девочка-Грейси? Как думаешь, ты хотела бы видеть меня в качестве отца?
На мой вопрос она поднимает глаза от своего жевания, чтобы снова улыбнуться мне. Меня охватывает двойное чувство восторга и вины. Ее улыбка — точная копия улыбки Эйвери, но ее глаза? Они полностью мои. Чтобы знать, что она моя мне не нужен тест ДНК, который мы сделали, чтобы подтвердить отцовство. Я понял это сразу, как только увидел ее. А то, что она улыбается мне? Это лучший в мире рождественский подарок и выигрыш в лотерею в одном лице.
Но во всем этом есть и чувство вины. Чувство вины, потому что часть меня знает, что Эйвери была недалека от истины, когда сказала, что мне нужны острые ощущения, что моя работа опасна. Я не буду отрицать обе эти причины — вот почему мне так нравится быть пожарным в дикой местности. Если я все-таки решу остаться, смогу ли я отказаться от этих вещей? Как бы мне ни хотелось думать, что был бы таким же самоотверженным родителем, как Эйвери, я не уверен, что смог бы.