Искренность после коммунизма: культурная история

Руттен Эллен

Работа Липовецкого представляет собой образец насыщенного дискурса позднего постмодернизма или постпостмодернизма в постсоветской России. Число русскоязычных работ по постпостмодернизму оказалось весьма велико, и дебатам о новой искренности в них уделялось большое внимание. В 1990-х годах Михаил Эпштейн, Надежда Маньковская и Светлана Бойм единодушно указывали на эти дебаты как на важную тенденцию в теоретическом анализе современной культуры 145 . Сам Липовецкий упоминал понятие «новая искренность» в своем вышедшем в 1999 году исследовании постмодернистской прозы, когда говорил о кризисе постмодернизма и «поиске искренней интонации» в современной литературе 146 . В «Паралогиях» он принял более скептическую точку зрения, однако в то же время выделил «новую искренность» из большого числа разнообразных постпостмодернистских трендов и дал пространную критическую оценку именно этой риторической тенденции 147 . И в этом он был не одинок: в 2000-х годах выражение «новая искренность» постоянно появлялось на страницах российских журналов. Их авторы иногда отвергали ее («Новая искренность была изобретена ни на что не годными критиками и поэтами»), а иногда восхваляли («Именно в нем заключен ответ постмодернизму»), но в любом случае трактовали его как неизбежный, хотя и проблематичный компонент современной культуры 148 . К началу 2010-х годов представление о недавно возникшей постсоветской искренности проникло и в зарубежные исследования о России, а также в учебники по современной русской литературе 149 . Насколько оно стало канонизироваться

в литературоведении, показывает выбор Сергея Чупринина, который в 2007 году включил отдельную статью о «новой искренности» в предназначенный для массового читателя словарь современных литературных терминов 150 .

145

Эпштейн М. Каталог новых поэзий // Современная русская поэзия после 1966 г.: Двуязычная антология. Berlin: Oberbaum, 1990. С. 359–367; Маньковская Н. Эстетика постмодернизма. СПб.: Алетейя, 2000. С. 326–327; Boym S. Common Places: Mythologies of Everyday Life in Russia. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1994. P. 102.

146

Lipovetsky M. Russian Postmodernist Fiction. P. 244, 247.

147

Липовецкий М. Паралогии. С. 572–613.

148

Помимо написанных в середине 1990-х годов статей Эпштейна и Липовецкого, которые были включены в переработанном виде в их книги, см. также: Натаров Е. Тимур Кибиров: обзор критики // Литературное обозрение. 1998. № 1. С. 38–40; Костюков Л. Посторонние соображения <рец. на: Бак Д. (ред.) Genius loci: современная поэзия Москвы и Петербурга. М., 1999> // Дружба народов. 2000. № 6. С. 210–215; Кукулин И. Every Trend Makes a Brand // Новое литературное обозрение. 2002. № 56 (magazines.russ.ru/nlo/2002/56/kuk1.html); Уланов А. Сны о чем-то большом // Дружба народов. 2002. № 2 ; Давыдов Д. Дмитрий Воденников, Светлана Лин: Вкусный обед для равнодушных кошек // Критическая масса. 2005. № 2 (magazines.russ.ru/km/2005/2/dd19-pr.html); Вежлян Е. Память моментам // Новый мир. 2009. № 7 ; Каспэ И. Говорит тот, кто говорит «я»: вместо эпилога // Новое литературное обозрение. 2009. № 96 ; Куллэ В. «Новая искренность» по-итальянски (О стихах Альдо Онорати) // НГ Ex Libris. 2004. № 42. С. 4. Открыто критический и уничижительный взгляд выражен, среди прочих, в статье: Иванова Е. Молодая поэзия в поисках живого слова // Континент. 2007. № 133. С. 419–430. Положительные оценки см., например, в выступлении Н. Ивановой в изд.: Бирюков С. Литература последнего десятилетия – тенденции и перспективы. С. 12–13; Бондаренко М. Роман В. Сорокина «Лед»: сюжет – аттракцион – идеология – новая искренность – катафатическая деконструкция // Литературный дневник. 2002. Май (www.vavilon.ru/diary/020518.html).

149

Виллем Вестстейн анализирует дискуссии о «новой искренности» в статье: Weststeijn W. Postmodernism and After // Weststeijn W. (ed.) Dutch Contributions to the Twelfth International Congress of Slavists. Amsterdam: Rodopi, 1999. P. 219–220. Аллард ден Далк использует идеи Эпштейна для обсуждения «новой искренности» в американской культуре в работе: den Dulk A. Over de drempel: Voorbij de postmoderne impasse naar een zelf bewust engagement. De literaire zoektocht van Dave Eggers vergeleken met het denken van Friedrich Nietzsche en Albert Camus. The Hague: Allard den Dulk, 2004. P. 135, 137. «Новая искренность» обсуждается также в работах: Богданова О. Постмодернизм в контексте современной русской литературы (60-е – 90-е годы XX века – начало XXI века). СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2004. С. 448–557; Чупринин С. Жизнь по понятиям: русская литература сегодня. М.: Время, 2007.

150

Чупринин С. Жизнь по понятиям.

Споры о возрожденной посткоммунистической искренности получили распространение в удивительно широком диапазоне дисциплин. Объявляя о возрождении искренности, критики сосредотачивались в основном на литературных событиях, как мы увидим во второй, третьей и четвертой главах. Однако они обращались также и к другим областям культуры. Эпштейн заимствует свои примеры «новой искренности» не только из литературы, но и из визуальных искусств. Историки искусств и арт-критики Владислав Софронов, Валерий Савчук, Марина Колдобская и Екатерина Деготь указывают на то, что новый акцент на искренности делается в России именно в сфере современного искусства 151 . Алексей Юрчак в своем антропологическом анализе «постпосткоммунистической искренности» предусматривает ее проявления в постсоветских мультфильмах и электронной музыке 152 . Кроме того, искренность стала излюбленным объектом теоретической рефлексии теоретиков новых медиа – той области, о которой мы подробно поговорим в четвертой главе.

151

Софронов В. Что-то происходит // Художественный журнал. 1996. № 14 (xz.gif.ru/numbers/14/chto-to-proiskhodit); Савчук В. Идеология постинформационной искренности // Художественный журнал. 2000. № 30–31 ; Дудина И., Эпштейн М., Савчук В. Светлой памяти постмодерна посвящается // Художественный журнал. 2007. № 64 (xz.gif.ru/numbers/64/epshtein-savchuk/); Degot E. Die russische Kunst in den 1990er Jahren: vom Neorussischen zum Postkommunistischen // Nikitsch G., Winzen M. (eds) Na kurort! Russische Kunst Heute. Baden-Baden: Staatliche Kunsthalle, 2004. S. 41; Колдобская М. Искусство в большом долгу. СПб.: НоМИ, 2007. С. 267–268.

152

Yurchak A. Post-Post-Communist Sincerity: Pioneers, Cosmonauts, and Other Soviet Heroes Born Today // Lahusen Th., Solomon Jr. P. (eds) What Is Soviet Now? Identities, Legacies, Memories. Berlin: LIT, 2008. P. 257–277.

Одним словом, в современной России ведется мощный дебат о постпостмодернизме и риторике новой искренности. В дальнейшем я предлагаю междисциплинарный анализ этой дискуссии. Подобный анализ позволит нам рассмотреть, что его проявления во множестве различных дисциплин, подходов и временных промежутков могут нам сказать о постсоветской жизни в целом.

NEW SINCERITY – НОВАЯ ИСКРЕННОСТЬ: ТРАНСНАЦИОНАЛЬНЫЙ ПОДХОД

Мой интерес к риторике искренности немыслим вне явления культурного переноса. В начале 2000-х годов я часто встречала нечто общее в российском и западном подходах к постпостмодернистской искренности. И я стала задаваться вопросом: как соотносится восприятие искренности в России и в других местах? Влияет ли доминирующий в одном месте дискурс о новой искренности на дискурсы, развивающиеся в других контекстах? И если да, то как эти дискурсы преодолевают границы между ними? Или различные дискурсы выражают более фундаментальный сдвиг культурных парадигм, который они материализуют?

Как часто бывает, ответ на эти вопросы состоит в том, что в определенном смысле верно и то и другое. Даже в цифровую эпоху (а может быть, именно в эту эпоху) трудно в точности отследить «движение» дискурсивных трендов в географическом пространстве. Однако, если приглядеться, можно заметить, что традиционное понимание культурных переносов – которое состоит в том, что глобальные тренды перемещаются по большей части с «интеллектуально доминирующего» Запада в «отсталую» Россию, – в данном случае не работает.

Пригов впервые призвал к проблематизации постмодернистских парадигм в своей лекции о «Новой Искренности» в 1985 году; в то время, насколько мне известно, вне России выражение «новая искренность» могло что-либо сказать только скромной музыкальной тусовке в Техасе – к ней вернемся позже 153 .

Хотя неформальные контакты между Приговым и его западноевропейскими и американскими коллегами, разумеется, имели место и были обоюдно полезны, все говорит за то, что две формы риторики новой искренности (которые, несмотря на локальные различия, одинаково отвергали радикальную иронию и релятивизм) развивались независимо друг от друга.

153

См.: Corcoran M. The New Sincerity: Austin in the Eighties // Corcoran М. All over the Map: True Heroes of Texan Music. Austin: University of Texas Press, 2005.

То же касается и более поздних российских дебатов о постпостмодернистской искренности. На них повлияли российские переводы таких культовых для адептов «новой искренности» писателей, как Дэйв Эггерс и Эрленд Лу 154 , – однако нельзя сказать, что именно с этих переводов разговор о новой искренности начался: когда книги вышли по-русски, дебаты о новой искренности уже шли полным ходом. В свою очередь, американские писатели-блогеры охотно приняли тексты о постпостмодерности и новой искренности, написанные Эпштейном, который быстро выложил их англоязычные версии онлайн после их первой публикации в конце 1990-х годов 155 . Англоязычная «Википедия» в статье «новая искренность» ссылается в том числе и на российские источники и посвящает отдельную, хорошо документированную главку «новой искренности в России».

154

Книга Эггерса «Душераздирающее творение ошеломляющего гения» была опубликована издательством Захарова в 2007 году в переводе Е. В. Кулешова. Книга Лу «Наивно. Супер» опубликована издательством «Азбука-классика» в 2004 году в переводе И. Стребловой. О том, как эти и другие иностранные источники внедряются в русскоязычные споры о новой искренности, см.: Буренков А. «Новая искренность» // Be-in. 2007. 9 января .

155

Выложенные в сеть тексты Эпштейна о постмодернизме см.:http://www.emory.edu/intelnet/e.pm.erofeev.html. В качестве примера реакции см. выложенный в 2005 году пост американско-канадского поэта Нила Эйткена «Новая искренность как ответ на постмодернизм» ; или «пост-постмодернизм: крраткое <sic> введение» («post-postmodernism an abbridged introduction»; все строчными буквами в оригинале) – пост, выложенный в 2008 году блогером travisshaf-fer .

Одним словом, нельзя говорить ни о совершенно независимых, ни о полностью взаимозависимых обсуждениях новой искренности в России и за ее пределами. Местные варианты дискуссий на эту тему вовлечены в сложную хореографию, в которой глобальный, национальный и региональный уровни постоянно пересекаются и накладываются друг на друга и чьи вариации мотивируются экономическими и социальными, равно как и пространственно определяемыми факторами. В дальнейшем я предлагаю постнациональный или транснациональный подход к современной риторике новой искренности. Подобный подход, хотя я здесь обсуждаю прежде всего российский контекст, не останавливается на границах России как национального государства 156 . Почему постнациональный подход продуктивен, хорошо показывает случай flippi754. В марте 2009 года этот блогер выложил призванные внушать оптимизм фотографии девушек в «Старбаксе» и при этом объяснил: «Это и есть новая искренность: капельки весеннего дождя на щеках и горячий кофе во рту» 157 . В зависимости от возраста и социального окружения flippi754 его комментарий мог возникать как интертекстуальный отклик на постсталинистскую риторику в не меньшей степени, чем на споры вокруг культовых представителей «новой искренности» вроде американской группы «Bright Eyes».

156

О моем отношении к пост- или транснациональному подходу см. выше замечания о геополитических этикетках «постсоветский» и «постсоциалистический». Кроме того, для меня важна позиция Яна Плампера, который считает транснациональную перспективу единственно возможным подходом к истории эмоций – дисциплине, из которой данная книга черпает ключевые понятия: Плампер Я. Введение I: Эмоции в русской истории // Плампер Я., Шахадат Ш., Эли М. (ред.) Российская империя чувств. С. 35.

157

Пост блогера flippi754 под названием «Ania Goodnight», 2009.9 марта (flippi754.livejournal.com/151341.html).

В ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Книга «Искренность после коммунизма» исследует глобальные аспекты возрождения искренности и предлагает синтетический взгляд на его посткоммунистические – в особенности российские – проявления. Ее истоком было ощущение, что данный дебат требует иного прочтения по сравнению с тем, что предлагалось раньше: прочтения внешнего комментатора, который не вовлечен в саму дискуссию и при этом может учесть ее диахроническое развитие. Ныне существующие работы по истории российской новой искренности либо настроены к ней критически, либо защищают ее. Они либо выступают в качестве ее агентов, либо яростно ее отрицают – другими словами, воспринимают этот предмет как нечто лично близкое. Моя авторская позиция – другая. У меня нет иллюзий относительно того, что я могла сохранить полную невовлеченность в разворачивающиеся дискуссии, но в то же время я успела проследить их происхождение и диахронические трансформации с позиции относительного аутсайдера. Эта позиция имеет свои недостатки (как, например, разобраться в броуновском движении творческих проектов времен перестройки, не имея опыта непосредственного участия в них?). Однако та же позиция представляется идеальной для панорамного обзора постсоветских дебатов о новой искренности, а именно такого обзора до сих пор и не было предложено.

Почему постсоветский дискурс об искренности требует столь подробного культурно-исторического анализа? Возможно, на этот вопрос будет легче ответить, если указать на тех, кто общими усилиями этот дискурс создавал. Блогеры регулярно жалуются, что им надоело слышать на каждом углу разговоры о новой искренности. Журналисты уверены, что новая искренность «не то чтобы совсем тю-тю, но она уже какая-то не „новая“, а почти старая» 158 . Участники чата, c которого начиналось мое введение, относятся к этому понятию с долей пренебрежительной иронии. Как мы видели, новое кредо для них достаточно любопытно, чтобы упомянуть его в онлайн-чате, но они также дают понять, что объяснять его значение слишком утомительно. После краткого и небрежного обсуждения новой «теории» оба юзера соглашаются, что надо оставить «кошмар» этой «новой искренности» на произвол судьбы и обратиться к чему-нибудь более интересному.

158

См., например, подборку постов юзера emylie от 22 ноября 2008 года или юзера hasisin от 12 ноября 2008 года . Последняя цитата приводится по: Усков Н. Фишка духовность-2, запись в блоге от 21 мая 2009 года .

Репутация понятия, над которым посмеиваются, которое кажется публике «вчерашним днем», хорошо показывает, какой именно частью современной постсоветской культуры стала в наши дни риторика новой искренности. Это понятие с большой регулярностью звучит и в России, и повсюду в мире – в блогах, в твиттере и в других социальных медиа, а также во влиятельных интеллектуальных публикациях. И оно продолжает вызывать споры. В ноябре 2012 года принстонский профессор литературы Кристи Уэмпоул опубликовала в New York Times статью под названием «Как жить без иронии». Уэмпоул призвала отказаться от иронических социальных форм и хипстерской культуры и заняться вместо этого «культивацией искренности, скромности и самоустранения» 159 . Ее статья многих задела за живое: к ней было написано более 700 комментариев, и в интервью Уэмпоул рассказала, что получила более 400 реакций по электронной почте со всего мира 160 . Все писавшие горячо спорили о том, как сейчас нужно относиться к иронии и (новой или возрожденной) искренности. Этот вызванный статьей Уэмпоул медийный шум иллюстрирует основное положение данной книги: дискуссии о возрождении искренности в наше время идут с особой силой.

159

Wampole Ch. How to Live without Irony.

160

Ashbrook T. The Case against Irony <радиоинтервью с Уэмпоул> // WBUR: Boston’s NPR Radio Station. 2012. November 3 .