Искривленное пространство (сборник)

Тесленко Александр

После пересечения с улицей Верда она свернула налево, миновав последний дом, который мигал окнами, словно глазами сказочный пангриль. Днем отсюда уже было видно Далекий Овраг. Оставалось пройти подземным переходом. Желтая рука-указатель показывала направление.

Русуля стала на шершавую дорожку эскалатора. Волновалась. Скоро она вынырнет из-под земли и увидит далекий овраг. Причудливые

деревья, живая трава и живой мох. Те деревья и ту траву привезли с далекой Земли. И они прижились. Их заставили прижиться в этом заповеднике.

Осторожно спускалась крутым склоном: Она бывала здесь часто. Наконец добралась до почти ровного пятачка, где увидела несколько желтых головок. Сорвала только три цветка, завернула их широким листом папры и медленно стала выбираться назад.

Подниматься трудно. Русуля часто останавливалась отдохнуть, сознавая свою старость, дряхлость, но это ее не угнетало, она улыбалась, она представляла себе радость маленькой Торонки.

Наконец выбралась на твердое ситаловое покрытие. Желтая рука-указатель показывала направление к подземному переходу. Вдруг ей захотелось перейти магистраль по поверхности. Ночь. Тишина. Ни единой машины. Зачем спускаться под землю? И она пошла по поверхности. Торжественно держала в левой руке маленький букет. Люди называют эти цветы горечавкой желтой. На Земле они растут большими, а здесь, на Инкане, совсем крохотные.

Уже шла по магистрали, как вдруг: Она издали увидела свет фар геликомобиля и поняла, что им не разминуться.

Все произошло молниеносно:

Когда водитель геликомобиля увидел, что пострадал биокибер, он несколько успокоился. Яркие фары фонарей вдоль магистрали освещали тело Русули, далеко отброшенное тупым носом машины.

— Ну что ты там, Ян? — взволнованный женский голос из кабины.

— Это биокибер, — сказал мужчина.

— Ты уверен?

— Уверен: Он видел лужицу биоплазмы, которая вытекала из порванных газопроводов, видел изуродованные тразонные головки, которые ловили отблески фонарей на разрывах эпителиальной ткани.

Она лежала маленькая и жалкая, как инканский воробей за двойным стеклом витрины.

— Ты уверен, что это не человек? — крикнула женщина.

— Да, — тихо сказал мужчина. —

Почему она пошла по поверхности?

Он достал арниковую сигарету и закурил. Женщина в кабине что-то взволнованно говорила, но он не прислушивался, был просто не в состоянии что-либо слышать. В тот миг мир потерял для него свою реальность и материальность. Машина. Тело биокибера. Желтые цветы на санталовом покрытии магистрали. Фонари. Темнота ночи. Высокие дома с редкими освещенными окнами. Словно остановленные кадры из фильма:

Хотел вызвать машину с центрального магистрального селектора, но она приехала сама. Телекариусы магистральных мониторов сами зафиксировали аварийный статус. С дежурной машины вышли двое — человек и биокибер.

— В чем дело? — спросил усатый мужчина сонно и безразлично. Он, наверное, дремал в своей зонате, когда засветилось табло «тревога».

— Она переходила магистраль по поверхности. Не знаю, почему она так поступила:

— Да, я вижу: — Дежурный опустил на самые глаза форменную фуражку. — Вы не виноваты. Но почему же действительно она не пошла подземным переходом?

К телу Русули подошел биокибер, наклонился, профессионально осмотрел и удивленно молвил:

— Кто ж выпустил такую старую среди ночи? Она же словно ребенок. Это еще из первого поколения биокиберов. Если не отдали на демонтаж, то хоть заботились бы:

Усталый дежурный сказал:

— Можете ехать. Не волнуйтесь. Вы не виноваты. А этого старого биокибера мы сейчас отвезем на комбинат.

Маленькая Торонка проснулась среди ночи и расплакалась. Но ни Антон Курай, ни его жена Всеслава Рута не проснулись, и никто не спел малышке песенку о сороке. И она, поплакав, сама снова уснула. Антон Курай во сне начал просить товарищей, чтобы дали крювица, чтобы помогли удержаться на отвесных поверхностях моста. Но вскоре затих. И Всеслава спала крепко. В комнате воцарилась тишина, словно в зале гипноматографа.