Искры и звёзды
Шрифт:
Я в счастливую верю звезду,
Что неплохо уже, для начала,
Что уже ни в раю, ни в аду
Не прибьёшь ты ко мне одеяло.
Пусть поверится мне в светлый час
Что нигде я тебя не увижу.
Мне и в яме тепло без прикрас…
Час разлуки всё ближе и ближе.
Воробей не меня заклюёт
В придорожной и грязной канаве.
Всё унылое просто уйдёт,
И оно возвращаться не вправе.
ПРОВИНЦИЯ
На
Где булькает ручей,
Сидели двое русских
И трое москвичей.
Они вина не пили
И не дрались пока,
А просто так… тупили,
Играя в дурака.
Был им, весёлым, нужен
В один конец билет.
Ждал за Большою Лужей
Их пламенный привет.
Решительный и смелый,
Трухлявый грыз пенёк.
Мужик, почти что целый,
Он был без рук, без ног.
От злобы мракобесной,
С большим кольцом в носу,
Он всех туристов местных
Пускал на колбасу.
На травушках, на глупых
Кровавые ручьи.
Людские грызли трупы
Большие муравьи.
На бережке, как дома,
Где помыслы мертвы
Сидели два фантома
И трое из Москвы.
* * *
За час до извержения Везувия
Заполнилась прозреньем голова.
Я понял, что тупы мы до безумия
И простодушны, как на пне трава.
Я прочь побрёл дорогами подлунными,
Шагал туда, куда глаза глядят.
Не подружиться мне с братвой чугунною…
Я в том виновен, в чём не виноват.
Но настроенье было превесёлое,
Как будто членом партии я стал.
Везувий посыпал мне пеплом голову.
Я медленно взошёл на пьедестал.
Взошёл я на него, ведь в жизни лишний я.
Как горсть давно потраченных монет.
Смиренно обратился я к Всевышнему,
Спросил его: «А где здесь туалет?».
Прохожий мне ответил гневно, пламенно,
Ловивший тараканов в бороде:
«А ты не суетись, бродяга каменный!
Здесь туалет везде, везде, везде!».
Я в собственное плюнул отражение,
Что с бородой и пьяное слегка.
Рычал Везувий в пике извержения
И пуля пролетала у виска.
* * *
Прощай! Облетела листва с тополей…
Я кутаюсь в плащ темноты. Ухожу!
Мне тяжко с тобой на тропе, на земле.
Прощай! Не люблю! Не молю! Не свяжу!
Прощай! Это стоны зимы и снегов…
Мне страшно и холодно рядом
Гремит за спиною железный засов
И пахнет слезами солёный прибой.
Прощай! Что по пойму, что скажу, что найду,
Глазами холодными, в небо звеня?
Я умер… Я умер на полном ходу.
А тот, возрождённый, нисколько ни я.
* * *
В глазах твоих не море, а пустыня.
Я заблудился в золотых глазах.
Как только камни у реки остынут,
Уедешь ты, печальная, назад.
Уедешь из вечернего посёлка…
Останется лишь память, как упрёк,
И в ней ты затеряешься иголкой.
И это всё. Немал Владивосток.
Но я приеду, чтобы знать и верить,
Что к морю мы приходим одному,
И улицы одни шагами мерим,
Не доверяя тайны никому.
Остыли камни. Ждёт тебя автобус.
Глаза блестят – я отражаюсь в них,
Мы, незнакомка, заблудились оба…
Понятно, что на вечность, не на миг.
* * *
Даже в Уссурийске,
Хмуром и дождливом,
Я, вполне, без риска
Мог бы стать счастливым.
Может, показалось,
Может, эта проза…
Флирт? Такая малость…
Ах, цыганка, Роза!
Я не знал покоя,
Ты его не знала…
Бурною рекою
Счастье бушевало.
В рощах птицы пели,
Но всегда – без звука.
Счастье в две недели,
А потом – разлука.
Дни промчались резво,
Ночи, как ни странно…
Что-то было трезво,
Что-то было пьяно.
Чёрных глаз глубины,
Чёрные кудели…
Роза – ты лавина
Страсти беспредельной.
Разве ж я тоскую?
Не тускнею взором…
Красоту такую
Вспомнить не зазорно.
* * *
Поражаюсь я вашей осанке…
Разглядел вас давно невзначай.
Нужно вас разбудить на Седанке?
Пригласили меня на чай?
Я не знаю, куда мы едем,
Я впервые увидел вас…
Может быть, портовая леди
На меня положила глаз.
Всё возможно, но мир обмана
Я изведал, постиг сполна.
А ни жертва ли я тумана
От тщеславия и вина?
Что там ждём меня, бедолажного?
Лишь реальность, без всяких снов.
Не остаться бы без бумажника
И, как водится, без штанов.
Выхожу на Чайке так плавно я,