Искрящее сердце
Шрифт:
В горле пересохло, когда бабочка взмахнула крыльями и раскрыла их перед полётом.
– Она сидела и рыдала, – продолжал Даск. – Прямо на холодном полу. И бесконечно всхлипывала, потому что опять осталась одна. Её родители были совсем бестолковыми и снова уехали куда-то, и если бы не я с сестрой, она жила бы в своем огромном замке в полном одиночестве. Тогда она не была ещё взрослой и сильной, поэтому рыдала, ничуть не стесняясь. А мне тогда еще не виделись в её светлых глазах райские врата, поэтому все, чего мне хотелось – это быстрее успокоить малявку, да получить, наконец,
Я боялась открыть вложенный в руку лист.
– Как только я её не успокаивал! Пришлось, в конце концов, наобещать гору всего. Но малявка была очень упряма, и ей всё было мало и мало. Она утверждала, что её все рано или поздно бросают. Что я тоже её однажды брошу. Пришлось мне идти на крайние меры – я сквозь зубы пообещал никогда её не бросать.
– И нарушил своё слово? – прошептала я.
– Немножко. Не очень сильно. Малявка-то была хитрой и не обошлась одним обещанием. Она заставила меня подписать это… Этот лист, который у тебя в руках. Там она собственноручно, черным по белому заявила, что когда мы достаточно вырастем, я буду вынужден жениться на ней и никогда больше не оставлять одну. Я подписал, чтобы отцепилась, но так случилось – начисто об этом забыл.
Пальцы развернули листок – действительно, там кривыми буквами виднелась надпись: «Подписавший сие принц Даск обязуется жениться на прекрасной, великолепной принцессе Мариетте и пусть его искусают пчёлы, если он посмеет нарушить своё обещание»!
– Как мило…
Всё, что было в детстве, только мне и осталось.
– Я нашел этот лист в вещах гораздо позже, уже после нашей ссоры. После отъезда. Теперь ты понимаешь, что я никак не мог участвовать в глупом соревновании на право получить твою руку? Я, видишь ли, некоторым образом уже женат, данная грамота это подтверждает. И ты, между прочим, некоторым образом замужем, за мной. И никого другого выбрать не можешь.
Он задрал подбородок, снисходительно смотря сверху вниз.
– Что? – с большим трудом удалось выговорить мне.
– Я говорю, что ты не можешь выбирать жениха! Ты его уже выбрала. Много-много лет назад.
– Ты же не серьёзно? – качала я головой. Не знаю даже, какой вариант выбрать. Это дурная, глупая шутка с его стороны? Или он действительно это сделал – действительно соврал, что женат и заставил меня пережить столько жутких ночей, полных отчаяния?
– Я совершено серьёзно.
Я взяла себя в руки и откашлялась, стуча сжатым кулаком по груди.
– Хочешь сказать, что сознательно мне врал… что женат?
– Фактически я говорил правду, о чём свидетельствует переданное тебе доказательство. Ну, пусть и скрывал некоторые маловажные подробности.
– Маловажные? Ты прекрасно понимаешь, о чём я! Не увиливай!
Вот, голос прорезался.
– Осторожно, не помни раритет. – Даск кивнул на листок, который я почти смяла в руке. – Напоминаю – это самое дорогое, что у меня есть.
– Правда? – почему-то захотелось судорожно расправить хрупкий листок, заложить между страницами любимой книги и сохранить навсегда.
– Да. Много времени у меня не было ничего
– И ты… И ты столько времени врал?
– Умалчивал во имя нашего общего блага!
– Подожди… Но как натурально у тебя вышло, тогда, в первый день. Я сразу поверила.
Он сморщил нос.
– Между прочим, это произошло не специально. Просто сорвалось с языка, и я потом уже понял, что всё сделал правильно.
– Сделал правильно?! Столько меня мучил?
– Ну да. Ты бы себя видела в момент, когда подлетела. Это ужас просто – глаза так и горели торжеством. Ты бы меня затоптала на месте, раздавила бы мою гордость и вытерла бы об моё разбитое сердце ноги. Ты жаждала мести – у тебя на лице это было написано. Если бы я тебя не осадил, мы бы переругались и снова расстались, уже навсегда.
– Правда…
Признание далось мне нелегко. Сложно смириться с тем, что вынудила своим поведением его врать. Он, конечно, тоже неправ, но я бы его уничтожила, если бы не та короткая фраза о женитьбе. Не дала бы шанса помириться.
Кстати!
– Ты сказал, леди Колетт пригласила? Значит, ты знал, куда ехал? Ты ехал на смотр женихов!
– Да не знал я, что это за приглашение! Оно звучало просто: «Её Высочество Мариетта приглашает вас посетить свой замок и побывать на званом вечере».
Вот старая карга! – подумала я. – Обхитрила обоих.
– А к моменту, когда ты подошла – глаза горят от предвкушения, я уже знал, конечно, ради чего тут все эти гости. Но ещё я знал – стоит дать слабину, ты меня с потрохами сожрешь. Будешь потом жалеть, конечно, но остановиться не сможешь. Вот и сказал, как вышло. Прости.
Он осторожно взял меня за руку, которой я продолжала сжимать листок, и погладил пальцами по тыльной стороне ладони.
– Ты простишь меня?
И заглянул в глаза своим фирменным взглядом «умоляю, умоляю, прости!», от которого в детстве сердца кухарок таяли, и вместо того, чтобы выдрать его за воровство сладкого за уши, они, наоборот, давали ему ещё больше конфет, ведь как не пожалеть бедняжку. Странно, почему этот взгляд хоть и перестал быть детским, но действовал так же безотказно. По крайней мере, на меня.
– Это нечестный приём, – пролепетала я, желая простить ему сразу все грехи одновременно.
– Разве? Давай я покажу тебе нечестный.
Он аккуратно обвил рукой мою талию, наклонился и поцеловал меня.
Огонь взорвался на губах. Тот самый, который появлялся в груди каждый раз, когда его огненная шевелюра оказывалась поблизости. В тот раз, три года назад, он не поцеловал меня, и это было нечестно.
Вот тогда и был нечестный приём!
А сейчас – единственный честный.
***