Искупление Габриеля

Рейнард Сильвейн

– Да. Ученые профессора обладают отвратительной привычкой использовать только литературные значения слов. Неологизмы у них до сих пор под запретом.

Габриель засмеялся:

– Ваши замечания очаровательны, миссис Эмерсон. Из-за них-то я вас и полюбил.

– А я думала, ты полюбил меня из-за моих грудей.

– Я полюбил тебя за всю совокупность физических и умственных достоинств, – пояснил Габриель, игриво ведя рукой по верхней части голубого бикини.

– Профессор, вы так неотразимы,

что вгоняете меня в краску.

– Мне это говорили. И когда у них должен появиться ребенок?

– В конце декабря.

– Ты что, расстроилась? – Габриель снял с жены шляпу и солнечные очки, чтобы видеть ее глаза.

– Нет. Я просто в шоке. У моего отца будет ребенок. А мы в Ассизи даже не поставили свечку за них с Дайаной.

– Возможно, мы поступили благоразумно, иначе Бог послал бы им двойню.

– Типун тебе на язык!

– Представляю, в каком шоке был твой отец, когда узнал. Как он расценивает новость?

– Мне показалось, он рад. Вообще-то, они сами, кажется, удивлены, но я не хотела углубляться в расспросы.

– Очень разумно с твоей стороны. По крайней мере, теперь я знаю, что подарить твоему отцу к Рождеству.

– И что же?

Губы Габриеля растянулись в довольной улыбке.

– Презервативы.

Джулия молча закатила глаза.

– И когда же они намерены пожениться?

– А это зависит от нас. Они хотят, чтобы мы приехали как можно раньше.

– Я не собираюсь из-за их свадьбы комкать наш отдых, – нахмурился Габриель.

– Не рычи, тигр. Они всего-навсего просят, когда мы вернемся, съездить на уик-энд в Селинсгроув и обговорить дату свадьбы. Там бы назвали даты, когда нам удобно, а затем они стали бы обсуждать это с родней Дайаны.

– Значит, ты становишься старшей сестрой.

Джулия только сейчас задумалась об этом, и столь очевидная мысль ее удивила.

– Надо же, у меня появится брат или сестра, – почти шепотом произнесла она. – Я всегда хотела, чтобы они у меня были.

– Старшая сестра Джулия, – улыбнулся Габриель. – Со всеми правами, привилегиями и кругом обязанностей. Мне тоже очень не нравилось быть единственным ребенком. Я обрадовался, когда у меня появились брат и сестра. Правда, Скотт был для меня не столько братом, сколько ходячей чумой.

– До сих пор не понимаю, как это у них получилось, – призналась Джулия.

И снова Габриель подавил улыбку:

– Меня разочаровывают ваши слова, миссис Эмерсон. Они показывают, что вы ничего не помните о том, чем мы занимаемся по ночам.

Джулии было не до улыбок.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Мой отец стар.

– С позиций твоего возраста. А вообще не так уж он и стар. Дайана моложе его.

– Ей сорок. Она сама мне говорила.

– Ранние пташки.

–

Я не ослышалась? Ты назвал их ранними пташками?

– Да. Разве не так? Твой отец нашел себе молодую симпатичную невесту и теперь готовится стать отцом. Снова.

– Мой отец снова будет отцом, – с какой-то отрешенностью повторила Джулия.

– Кажется, новость все-таки тебя шокировала. – Габриель встал. – Хочешь, принесу тебе чего-нибудь выпить для снятия шока?

– Рейчел хочет ребенка. Мой отец готовится снова стать отцом. А мы… – Она не договорила.

Габриель склонился над ней:

– Взгляни на это под другим углом. Когда у нас появятся дети, у них будет предостаточно товарищей для игр. Малышня всегда любит играть с теми, кто постарше. Представляешь, какой шум будет стоять на Рождество и летом?

– Рождество и летний отдых. Целая куча детей. Ну, блин!

– Вот именно, – улыбнулся Габриель. – Ну, блин!

Глава двадцать третья

В этот же день Криста Петерсон вошла в здание факультета итальянской культуры Колумбийского университета. Она договорилась о встрече с заведующей кафедрой, профессором Лючией Барини. Сбежав тогда от спящего профессора Паччиани, Криста первым же рейсом вылетела в Нью-Йорк, постепенно оправляясь от ран – внутренних и внешних – и строя планы мщения.

Раздумывая о случившемся с нею в номере оксфордского отеля «Мальмезон», Криста не называла это изнасилованием. Однако ее, по сути, изнасиловали. Паччиани силой принудил ее к сексу, подвергнув физическим и моральным унижениям. По разным причинам Криста все же предпочитала называть это утратой контроля за ситуацией. Итальянец вырвал бразды правления, обратив ситуацию против нее. Теперь Криста намеревалась отомстить ему сполна, и не просто отомстить, а с гарантией, что его страдания значительно превзойдут ее собственные.

Паччиани прислал ей электронное письмо, извиняясь за случившееся, на которое она не ответила. Не нужны ей его лживые отписки.

Криста нашла достойное применение своей неукротимой энергии. Она задумала разрушить научную карьеру профессора Паччиани. Она написала (по-итальянски) длинное письмо его жене, подробно рассказав о своих отношениях с профессором, начав с тех давних дней, когда еще была его студенткой во Флоренции. В качестве документального подтверждения Криста приложила несколько фотографий, причем некоторые были порнографического содержания, а также копии сладострастных электронных писем. Если этого не хватит, чтобы осложнить итальянцу жизнь, Криста на время затаится, чтобы подготовиться и в благоприятный момент нанести Паччиани сокрушительный удар.