Искупление грехов
Шрифт:
«С чего ты решил, Касан, что сможешь стать другим?» — поинтересовался он сам у себя, выключил брелок и пошёл дальше. Впереди его ждал дом, игровая консоль и настоящая жизнь.
Я проснулся, вынырнув из очередного странного сна, и уставился в потолок. В полумраке кубрика, который выделили для ааори, уже слышалось шуршание проснувшихся бойцов. Вчера был сложный день — пришлось показывать отряду странные устройства, объяснять порядок их использования, вспоминать все предупреждения капитанов и Скаса. А сегодня предстояло готовиться к возможной охоте. «Ам-кана» уже должна была выдвинуться вперёд,
Десяток Пуза я знал лишь наполовину. Суч, Толковый, Орун, Бука — это были ветераны, которые решили пойти к Пузу. В этом походе временно присоединился ещё и Молчок. А ещё в десятке появился новый нори из Мобана, Ко-лан, и трое бывших ааори — Каваль, Волосатый и Дубина. Ко-лан был неплохим бойцом, достаточно толковым человеком и все объяснения схватывал на лету. Трое ааори пока ещё явно не отошли от порядков и жёсткости новых методов воспитания — и боялись лишний раз сделать что-то не то.
Впрочем, в десяток их взяли не столько за сообразительность, а потому что именно эта троица вывела безымянных в Пуще из-под удара нежити. Каваль был приземистым массивным парнем с упрямым подбородком, глубоко посаженными глазами и тонкими губами. Если бы у него были рога на голове — то он бы ещё больше напоминал настоящего каваля. Дубина своё прозвище получил прямо в Пуще, потому что, потеряв копьё, отбивался массивной сучковатой дубиной, которую он там же в лесу и выломал. Я её еле поднял, а ему — ничего, повезло с телосложением. При этом человеком он оказался открытым, весёлым и улыбчивым.
Но самым необычным был Волосатый. За два месяца после Порки он умудрился отрастить шикарные волосы — причём везде. Густой волосяной покров был даже на спине, волосы уже легко стягивались в хвост, а лицо украшали шикарная борода и усы. Вообще-то у ааори принято бриться, но заниматься этим начинают уже в нори. Никто не мог ожидать, что такой волосяной покров прорежется у ааори так быстро, поэтому Волосатого никто и не заставлял, а он привык — и теперь не хотел расставаться с этим атрибутом своей независимости. Волосатый был всегда предельно серьёзен — во всём. За вчерашний день он измотал меня вопросами, на которые ответов в моей голове не было.
К вечеру я так намучился с объяснениями, что отключился, едва приняв лежачее положение. Может, поэтому и приснился мне странный сон про Касана. Но если Катуавр — это я, то кто тогда Касан?
— Шрам, ты там спишь? — голос Пуза вырвал меня из размышлений, и я открыл глаза. Десятник стоял у моей койки с мисками в руках. — Бери завтрак!
— Спасибо! — поблагодарил я его, пытаясь прийти в себя. — Что там и как наверху?
— Всё, как и планировали. Второе это судно, — Пузо щёлкнул пальцами, а потом сокрушённо покачал головой, — забыл, как называется… В общем, они идут где-то в переходе от нас на глубине, а мы болтаемся над бровкой.
Корабль немилосердно качало на острых волнах. Огромные океанические валы накатывали на твёрдое препятствие, становясь острыми и злыми. Десяток быстро позавтракал и теперь застыл в ожидании сигнала бежать на палубу и готовиться к охоте — но сверху слышались только голоса матросов и топот ног. Бойцы сидели, периодически переговариваясь, и смирно ждали. Несмотря на то, что сидели мы в одних рубахах (броню ещё вчера переправили на флагман, чтобы не занимала место), в трюме оказалось так душно, что все вспотели. Теперь к духоте примешивался острый запах мужского
Когда сверху забили в колокол, я даже обрадовался — так надоело сидеть в трюме. Бойцы вскакивали со своих мест и, шатаясь и обивая стены, лезли по узкой лестнице на свежий воздух.
— Давайте, живее-живее, — подбадривал их Пузо, но сам при этом на лестницу смотрел с ненавистью. Когда внизу остались только он и я, десятник махнул мне рукой. — Давай ты вперёд, последи там за ними…
Пузо пора было лечить, и лечить как можно скорее. Мне казалось, что он даже с Пущи успел прибавить в весе.
На палубе царила если не паника, то очень нездоровая активность. Матросы с каким-то остервенением под крики боцмана натягивали парус, а мастер Уи-ном застыл на кормовой надстройке, вглядываясь вдаль. Проследив за его взглядом, я наконец увидел причину беспокойства — большая фифа пришла. «Ам-кана» почти летела по волнам, преследуемая странным морским созданием.
Размером тварь была с сам корабль, а может быть, и больше. Всю тварь видно не было — над водой виднелся только огромный плавник и часть спины с шестью глазами, по три с каждой стороны от плавника. Вокруг неё вспучивался вал волны. Расстояние медленно, но неуклонно сокращалось — тварь была значительно быстрее, находилась в своей стихии и не видела никаких причин не закусить маленьким корабликом.
— Гастрафеты зарядить, канаты подцепить! — приказал я, кидаясь к одному из устройств.
— Стреляй по левому борту! — донеслось с кормы.
— Всем на левый борт! Живее! — подгонял я.
— Чего встали? Руки отсохли? — помогал мне Пузо, преодолев лестницу. Он одним мощным надавливанием взвёл самый большой гастрафет. Конечно, с его-то пузом…
«Ам-кана» шла, не сбавляя хода, прямо между нашей «Си-локой» и «Ао-ке-тари». Получалось, что мы повернёмся к ней левым бортом как раз в тот момент, когда мимо — на расстоянии трёх сотен шагов — будет проплывать глубоководная тварь. В этот момент нам и требовалось всадить в неё как можно больше буев, которые не позволят ей уйти на глубину. Я невольно поразился тому, с какой точностью команда кораблей выполняет все манёвры, рассчитанные по минутам. Ошибёшься немного — потеряешь ход, а мы просто не успеем выстрелить.
В воду полетели три буя с палубы — всё плавание они были привязаны там, мешая проходу. С «Ам-каны» буи перекинули на флагман — вместе с большей частью запасов. Как «наживка», корабль должен был двигаться очень быстро. С «Ао-ке-тари» скинули пять буев, которые теперь какими-то невероятными шарами болтались на воде рядом с кораблём, мотаемые ветром. Бойцы выстроились вдоль борта, и я оказался ближе к носу. Стоило передо мной появиться «Ам-кане», как я начал волноваться, что мы не успеем завершить поворот, но мастер Уи-ном, матросы и рулевой оказались на высоте.
— Гото-о-овсь! — крикнул я, поднимая гастрафет. И в этот момент справа, прямо из волны, выплыла спина твари.
— Больша-фифа-слева-борта! — заорал кто-то из матросов, глотая звуки.
— Стреляй! — это уже Пузо.
Щёлкнул затвор, освобождая тетиву, захрустел, распрямляясь, лук — и стрела с зазубренным наконечником отправилась в полёт, чуть впереди плавника. Попал! Четверо бойцов засадили стрелы в толстую шкуру твари и теперь быстро натягивали каждый свой канат, заставляя неповоротливые буи приближаться к стреле. Те, кто промахнулся, бросились им на помощь.