Искупление грехов

Сухов Лео

— А не займут? — поинтересовался Хохо.

— Не успеют, — отмахнулся помощник градоправителя. — Кто собирался в Пущу — уже в казармах. Вы, кстати…

— Энари! — возмущённо прервал его Скас. — Дай и мне немного о людях позаботиться. Я сам их в Пущу приглашу!

Я с подозрением уставился на Скаса, вызвав у Гун-нора очередную улыбку. Но лори даже и усом не повёл. И Энари тоже ничего объяснять дальше не стал.

— Ты, как казарму найдёшь, помойся сначала… И сходи купи себе что-нибудь приличное из одежды, — от души посоветовал Скас, принюхавшись. —

Ну или доспехи свои начисти…

Он скептически оглядел меня.

— Хотя легче уже новые купить. Вы теперь вроде при деньгах — вот и займись.

— Я за ним пригляжу в этом вопросе, Скас, — засмеялась Пятнашка, и лори удовлетворённо кивнул.

Так мы прождали ещё час. Мимо нас ходили чиновники, стражники, эры и лори, какие-то торговцы. Поглядывали с удивлением, но, видя Энари, вопросов не задавали. Когда из замка появился Кон-ини с целой стопкой кожаных листков, я уже успел заскучать.

— Всё! — радостно возвестил чиновник. — Всё сделали! Вот, Шрам, документы на детишек!

Стопка переместилась ко мне.

— Сначала думали перевезти их в особняк, где обычно дети ждут приёмных родителей, но потом поняли, что там и места-то нет под сто шестнадцать человек. Так что разместили прямо тут, в замке. Вот, кстати, Шрам, пропуск.

Ко мне перекочевал металлический жетон.

— Можете заходить проведать ваших спасёнышей, — Кон-ини добродушно усмехнулся. — Если, конечно, они вас не утомили за время пути. Заодно узнаете, кого взяли, кого нет. Пропуск одноразовый на трёх человек — но без тебя, Шрам, [A1] никого не пустят. Придёте, покажете страже, вас проведут и выведут. Ну и новый пропуск дадут. В любом случае, своё «спасибо» вам забирать здесь, в замке. Вот как-то так… Ну и спасибо за такое пополнение. Город это ценит — так и знайте!

Я рассыпался в благодарностях в ответ. Ну как рассыпался… я пытался — а Пятнашка помогала. Когда Кон-ини, Энари и Грапп скрылись за воротами, Скас и Гун-нор вызвались проводить нас до подсказанной советником казармы. Напомнив мне привести себя в порядок перед посещением Они, а также наказав далеко не пропадать — мол, разговор есть — они ушли. А я со своим отрядом остался стоять перед выделенным нам местным распорядителем бараком.

Строго говоря, все казармы в Форте Ааори принадлежали городу. И если город привлекал бойцов ааори к какой-либо кампании, то место выделялось бесплатно. Но поскольку мы ещё ни к чему привлечены не были — барак пришлось арендовать. И в этом случае распорядитель получал половину стоимости аренды. С нас он драл 100 ули в день, что считалось дорого. За одного бойца обычно брали не больше ули. Поэтому барак и остался пустым, хотя в город уже давно стягивались силы для чистки Пущи.

Эмоции прорвались за обедом. Я думал, что первым не выдержит Хохо, но озвучил общую точку зрения Ша-арми.

— Боги, как нас Ворчун-то обманул! — проговорил он неожиданно, отвлёкшись от еды и приглашая всех за столом к разговору. — Что за несправедливость?

— Как будто в мире есть справедливость, — хмыкнул Нож. — Если в мире есть деньги,

то и справедливости быть не может!

— Нет, Нож, ты не прав, — возразил Хохо, который долго крепился. — Деньги не могут быть справедливыми или несправедливыми. Деньги — это просто деньги. Люди могут быть справедливыми или нет. Но …

— Но самые несправедливые придумали деньги, — подбодрил его Нож.

— Ну, знаете, оружие тогда тоже они изобрели! — возмутился Хохо. — Но пользуются-то оружием все.

— Почему это оружие изобрели несправедливые? — удивился Пузо, немедленно получив от Молчка одобрительный хлопок по плечу.

— Ну оно же убивает — несправедливо? — ответил Хохо. — И устанавливает правила: кто сильнее и с оружием — тот всегда прав.

— Да уж, видали мы тебя с оружием, сильного и правого, на улицах Мобана, — хмыкнула Пятнашка. — Хохо, прекрати, там тебе и оружие не помогло.

— Так я и не начинал… Это всё Нож говорит, что деньги — несправедливость.

— А что, я не прав? — удивился Нож.

— Нож, поделись со мной несправедливостью, а? — попросила Зенка, пристроившись рядом с Пузом. — А то, кажется, у тебя этой несправедливости больше, чем у меня.

От её выпада засмеялись даже за соседними столами, где бойцы отряда, активно работая ложками, прислушивались к разговору.

— Не! — возмутился Нож. — Мне мои деньги самому пригодятся!

— Ну вот же ведь несправедливость!.. — громко расстроилась девушка.

— Точно! — поддержала её Ладна. — Певцы поют о презренном металле, а Нож его зажал и не делится.

— Да что вы ко мне привязались? — удивился десятник.

— Нож, не было бы денег, — проговорил я, повторяя за своей памятью, — обменивались бы чем-нибудь ещё. И всё равно кто-то оказался бы в конце обмена богаче. Арми, ну провёл нас Ворчун — чего тут переживать-то?

— Да как-то обидно! — смутился Ша-арми. — Мы там чистили территорию, в плен попадали…

— Ой, ну вот это прямо заслуга из заслуг! — захохотала Фука от другого стола.

— Да, попадали! — не смутился Ша-арми. — Не попали бы, Шрам бы детей не вытащил. Ну и вообще, мы же ему помогали?

— Ага-ага, — буркнул я себе под нос, вспомнив, кто заставил меня остаться в посёлке и согласиться на условия графа. Озвучивать свои сомнения не стал, получив болезненный тычок в рёбра от Пятнашки.

— А тут приехал Ворчун, денег с нас содрал, детей забрал — лишив нас двадцати тысяч ули. Да ещё и подъёмные взял! Поди, посмеивался над нами всю дорогу, — закончил Ша-арми мысль.

— Нет, десятник, прости, но ты не прав, — возразил ему Толковый. — Вот Шрам прав. Ну надул он нас. И что? Мы всё равно получим очень много. Просто очень! В следующий раз думать будем. Да, Шрам?

— Точно, — согласился я. — Обучение везде недёшево, а на собственном опыте — ещё дороже.

— Да ну вас, — беззлобно отмахнулся Ша-арми. — Я тут общие мысли озвучиваю, а они меня ругают.

— Да никто тебя не ругает! — возмутился Хохо. — Как будто мне не обидно за эти потерянные деньги!..