Искупление

Ханыкин Алексей Юрьевич

– Я не глухой. – Едва слышно прохрипел беловолосый.

– Тогда почему ты делаешь это? Это до ужаса неприятно. – едва сдерживал себя Пантир, чтобы не ударить мужчину.

– А говорят, если тысячу раз написать имя недоброжелателя, то он умрет.

Только сейчас Наемник заметил, что повсюду было нацарапано одно и то же имя – Вульпес Корвум. Где-то его едва можно было заметить, а где-то оно отчетливо читалось даже в полумраке. Когда Пантир вслух прочитал надпись, беловолосый обернулся. Его полное морщин лицо блестело в свете тусклого факела. И блестело оно не от пота, а от слез, которые стремительно бежали по щекам. Неуверенно встав,

беловолосый начал руками ощупывать стену, медленно перемещаясь. Найдя наконец свободное от надписей место на стене, он вновь начал противно скрежетать.

– Надо же, а я отсюда не вижу, что он там выкорчевывает. – Прищуриваясь, сказал парень из клетки напротив. – Ну что же, друг по несчастью. Меня зовут Малик. Я тут, по официальным словам стражи, за измену родины. Тот чудной старикашка – за убийство семьи. А ты за что?

Пантир не ответил. Его не волновали причины, по которым кого-то упекли в металлическую клетку. Однако узнать причину его помещения сюда было бы интересно. Наемникам зачастую приписывали чужие грехи, за которые стоило наказать хоть кого-нибудь, чтобы пострадавшая семья наконец успокоилась. Но они несли ответственность и за свои многочисленные деяния.

– Чего молчишь? Хоть бы познакомился с последними в жизни друзьями. – настаивал Малик.

– Вы мне не друзья.

– В этом месте никого не делят. У нас, в конце концов, общая последняя в жизни полоса, независимо от возраста, цвета волос или прошлых достижений. Я вот хорошо на флейте играю, а кто-то хуже, но все равно на одной плахе окажемся. Не перед кем показывать свою благородную кровь.

На философскую болтовню парня пришел стражник, и, ударив ножнами о железные прутья, грубо выругался.

– Закрой пасть, Малак. Либо я тебе ее сам закрою.

– Я Малик.

Стражник ничего не ответил. Вместо этого он повернулся и посмотрел на седоволосого. Тяжело вздохнув, он пошел на своё место в другой конец коридора. Малик хотел было что-то сказать, но не решился, и просто лег на старый тюфяк. В камере Пантира таких было три, и, отыскав какой помягче, наемник последовал примеру парня.

– Хотя бы здесь я буду в безопасности. – Шёпотом размышлял наемник. – Если та девчонка не умеет контролировать свои способности, то едва она разозлится, жди беды. И о чем он думал, растя ее закрытой от мира?

– Я, я слышу в твоем голосе беспокойство. – Не отвлекаясь от своего дела сказал седоволосый. – Но сказать ты пытаешься совсем иное. Словно тебя не беспокоит ничья судьба.

– Не беспокоит. – спокойно ответил наемник.

– А сейчас я слышу ложь. Молодежь намеренно говорит всё наперекор своим же мыслям? Ну что же. Мне, тому пареньку, да даже страже перед последним судом можно врать, нам не увидеть твоей судьбы. У тебя добрый голос, так постарайся тогда делать только хорошее.

– Смешно слышать это от того, кто сидит в тюрьме.

– Я злой. Я убил невинных, и жизни мне не хватит искупить эту вину.

Седоволосый горько улыбнулся и шмыгнул носом.

Шум тяжелых сапог стражи не прекращался ни на минуту. Однако сейчас он был как никогда громок – видимо, разговаривали заключенные слишком громко и стоило их утихомирить. Вскоре два высоких стражника в таких же доспехах, какие Пантир видел на улице в компании Такера, встали напротив двери в камеру наемника. Недолго погремев ключами, один из них открыл скрипучую дверь и скомандовал парню выйти. Другой держал наготове старый мешок и длинный шпагат. Малик

из своей клетки удивленно спросил, почему новенького так быстро отправляют на плаху, но ответа не получил. Тем временем Пантир уже вышел из камеры и его руки туго связывали веревкой. Седоволосый прекратил свое царапанье и неуверенно подошел к прутьям. Только сейчас наемник увидел пустые белые, слепые глаза старика, которые словно заглядывали Пантиру прямо в душу.

– Я был прав. Ты хороший человек. – прохрипел беловолосый и направился обратно к своему месту. – Прощай.

Связав руки, стражник надел на голову наемника небольшой мешок и взял конец веревки в руку. Другой толкнул его в спину, и они медленно поплелись к выходу.

Часть 7

Квартал нищих не требовал представления. Обветшалые дома, которые того и гляди обрушатся, грязные улицы, едва живые люди. Лилит с удивлением смотрела на реальность, которая скрывается за прекрасным городским фасадом. На протяжении всего пути они не встретили ни одного стражника, только толпы нищих. Они выглядели словно ходячие мертвецы, жертвы неудачного магического эксперимента. Гостьи ловили на себе любопытные и полные отвращения взгляды.

Лилит шла позади, стараясь не отставать от Мари ни на шаг.

– Ужасно, правда? – наконец сказала Мари.

– Никогда не видела такого. – едва слышно ответила девушка.

– Тогда тебе несказанно повезло. Увидеть такое вживую не каждому под силу, но моя гильдия частенько выполняет здесь задания. Помню, где-то зиму назад здесь появилась стая диких, зараженных собак. Найти всех собак было непросто, а проверить распространение заразы и того труднее… За такое задание давали немало монет, да и искали сразу две группы. – Мари замолчала. – Тогда я и видела все ужасы этого места.

– Собаки. Боялись, что они будут кусать людей, и тем самым разнесут заразу?

– Ну… – девушка задумалась. – Не совсем так. И тебе подробностей лучше не знать.

– А куда мы идем?

– В лечебницу. Возможно, это последний оплот умирающего квартала, что держит его на плаву. Ну, а затем можем быстро сходить, куда ты планировала.

Дальше девушки шли молча. Лилит хотела о многом спросить: о квартале, о людях, о том, почему магичка помогает незнакомым людям, но боялась. Боялась узнать то, что она не хотела бы знать. Уже само место выворачивало ее наизнанку. Она хотела, как герои книг, помочь всем им, спасти всех. Но сейчас сделать это было невозможно.

Пока Лилит всё глубже погружалась в свои воспоминания, Мари задавалась вопросом, кто же на самом деле ее спутница? Сама того не заметив, она подошла к небольшому двухэтажному деревянному зданию. На фоне остальных лачуг он выглядел впечатляюще, словно только возведенный дворец в царстве крыс. Вздохнув, Мари открыла скрипучую дверь.

Внутри было достаточно пусто. Небольшие столики и скамейки по периметру большого главного зала представляли основной интерьер. У дальней стены самодельная ширма отделяла небольшое помещение, заполненное ящиками. Далее, почти до самой двери рядами были расстелены так называемы койки – грязное рваное полотно поверх сена. На некоторых из них лежали люди, кто-то крепко спал. Никто не обратил внимания на гостей, да и сами гости не задержались внизу. Мари тут же направилась на второй этаж, сопровождаемая скрипом старых досок и вздохами больных. Лилит не отставала.