Искупление
Шрифт:
— Именно это я и хотела сказать, — она пожала плечами. — Будь мужчиной.
Я сжал переносицу и посмотрел в окно, пока Майя продолжала комментировать каждую деталь обстановки, которую видела.
— Кожаные кресла! — прошептала она восторженно. — Шампанское, — она выгнула брови. — Это икра?
— Я бы отлично обошелся без комментариев, Майя, — проворчал я. В тот момент меня настигла слабость. Застрявший в салоне самолета с женщиной, к которой мне запрещено прикасаться, по
Я редко терял концентрацию. И я редко выходил из себя перед другими. Что, черт возьми, подтолкнуло меня сделать это перед Майей?
— Так, — она плюхнулась на сиденье напротив меня и скрестила свои длинные ноги. Я упорно старался отводить взгляд в сторону. — Объясни, что конкретно мы будем делаем в Чикаго.
Я открыл папку и толкнул ее через стол.
— Мы ничего не делаем. А я выступаю с речью в… церкви.
Я не упустил ее фырканье и то, как она пыталась скрыть свой смех.
— Я сказал что-то смешное?
— Да, — кивнула она. — Речь в церкви.
— Откуда такое отношение?
— Ты поцеловал меня, — Майя прищурилась, а затем откинулась на спинку, позволяя своему взгляду блуждать по моему телу, лаская его. Я бы солгал, если бы сказал, что не чувствовал себя хорошо от того, что меня желали, хотели, и это было долгожданным отвлечением от пустоты у меня внутри. Я очень, очень не хотел лететь в Чикаго.
— Ты поцеловала меня в ответ, — ответил я.
— Не имеет значения, ты все равно поцеловал меня. Граница между зверем и его маленькой игрушкой была пересечена. Я теперь тоже владею тобой, только в более… раздражающем ключе. Я держу твои яйца в тисках.
— Давай уберем эту часть из моей речи, — сказал я, игнорируя ее маленькую уловку.
— Эй, — улыбка озарила ее красивое лицо, — это может пойти им на пользу, откуда тебе знать.
Это был диалог, который бы точно понравился Энди. По факту, чем больше Майя говорила, тем более ясно я видел в ней Энди, что только ухудшало ситуацию. Майя думала, что я направляюсь в Чикаго, чтобы пожимать руки богатым докторам и толкать речи, когда на самом деле я летел туда потому, что дал обещание умирающей девушке. Просто еще одной девушке, которую у меня не получилось спасти.
— Давай не будем упоминать части тела в моей речи?
— Я постараюсь.
— Я здесь босс.
— Ты, конечно.
— Я создал монстра. Если бы я знал, что, накормив тебя, получу это, я бы связал тебя и держал в подвале с протеиновыми батончиками и «Гаторейдом». (Примеч.: «Гаторейд» — общее название серии изотонических напитков, производимых компанией PepsiCo).
— Не твоя вина. Это «Нетфликс». Сериал «Оранжевый — хит сезона» в сочетании с ночными кошмарами… — она зевнула, и тогда я заметил, насколько усталой она выглядела. Я поерзал в кресле, желая разузнать, какие именно кошмары ей снятся.
— Я недосыпаю в последнее время. Опять же, я виню тебя в том, что ты не подпускал меня так долго к технологиям.
— Что возвращает
— Это права, а не привилегии, — отрезала она.
— Итак, это… — что, черт возьми, это такое? Прощальная речь? Не совсем, это все Серджио, он попросил меня сказать пару слов. Черт. Придется попросить о помощи, ведь я не знал ничего о похоронах. Я опускал людей в гроб и никогда не навещал их после того, как они делали свой последний вдох. Мои глаза щипало от усталости. — Мне нужно, чтобы ты помогла мне написать это.
— Подожди… Что ты сказал?
— Помогла написать, — я ободряюще кивнул, мой гнев нарастал, прорываясь через все осторожно построенные мной стены. Гневу не было место в моем деле, в моей жизни, и злость на нее не принесет ничего, кроме опасности. — Ты знаешь, слова на бумаге, ты их составляешь, я произношу.
— Не будь придурком.
— Майя… — ответил я. — Я тот, кто я есть.
— Вставь это в свою речь.
— Майя, — я сжал зубы, чтобы не рявкнуть на нее. — Мне нужна речь. Что-то… воодушевляющее, вдохновляющее, счастливое.
Майя достала ноутбук и открыла его.
— Вдохновляющее… Я могу сделать вдохновляющее. Когда я последний раз вдохновлялась?.. — ее щеки покраснели.
— Что это было? — выдохнул я и опустил взгляд на ложбинку между ее грудей — это было долгожданным отвлечением от моих угрюмых и беспорядочных мыслей. — Не понял, что ты только что сказала.
— Я, э-э, ничего не говорила, — она нервно заправила прядь волос за ухо, ее щеки покраснели еще сильнее.
— Твои губы не двигались, но выражение лица сказало обо всем…
— Давай не будем обсуждать мои губы…
— Почему? — я наклонился. — Это слишком сильно тебя вдохновляет?
— Мудак! — прошипела она.
— Я думаю, что ты поняла, о чем я… — хмыкнув, я опустил руки на подлокотники. Несколько сантиметров, и наши рты соприкоснутся. Я не просто нарушал контракт, я разрывал его, сжигал. В тот момент, как наши рты должны были соприкоснуться, я остановился, задерживаясь там, где наши дыхания смешивались, ее тепло касалось моих губ, истерзанных и нуждающихся. Я был прав в одном: она будет долгожданным отвлечением, таким, которое не заставит меня грустить или беспокоится о том, что я лечу на похороны подруги. И история повторится, если я не буду осторожен.
Она двинулась, сбив бутылку с водой, которая приземлилась на пол с мягким стуком. Я попятился и уставился на нее. Что, черт возьми, я делаю? И, как на зло, капли воды стекли каскадом по моей левой руке и татуировке — знак серпа, знак, который расскажет все обо мне тем, кто знал хоть что-либо о темной стороне жизни.
Что я сделал.
На кого я работал.
На что я способен.
На что я пойду, чтобы защитить не только себя, но и своих близких.
Мой телефон зазвонил. Я протянул руку, чтобы заставить его замолчать, и уже был готов это сделать, когда заметил номер. Съежившись, я мягко поприветствовал говорившего.