Искушение для Биг Босса
Шрифт:
Ася прищурилась.
— Все ты врешь! — вдруг вынесла она вердикт. — Тебе нравятся рыжие.
— Откуда такая уверенность? — реакция на шутку его очень и очень позабавила.
— Все просто, Воронов. Если бы я тебя бесила, ты бы давно рассказал отцу о том, что случилось на презентации, и он бы меня, скорее всего, попросил уйти. Ну или выговор какой устроил. Но ты впервые поступил как честный и порядочный человек, промолчав об этом.
— Так, отличный вывод, Молодцова! У тебя прямо дедуктивные способности проснулись!
— А ты как думал, Денис Павлович?
Денис закатил глаза:
— Не сомневаюсь, — его забавлял разговор с Асей, и вся эта странная атмосфера, в которой они оказались, совсем не пугала и не страшила. Как будто она заражала его позитивом и уверенностью во всем, что происходило вокруг, и, если быть совсем честным и откровенным до конца, где-то в глубине души он чувствовал, что немного рад тому, что может провести с девушкой наедине какое-то время.
— «Царицу ночи» убил кто-то из дома, вот! — она вскочила и сделала страшные глаза, будто сообщала какую-то тайну. Воронов подошел к ней и задумался: говорить или нет о том, что знает правду, кто это сделал, и заставил виновного понести наказание? — О нет! — Ася вдруг уткнулась ему в грудь указательным пальчиком. — Ты тоже знаешь, кто это сделал!
Воронов опустил голову, будто соглашаясь.
— Каюсь, знаю.
Она поставила руки в бока, и эта поза его насмешила — Ася всегда принимает плохие и хорошие новости, не боясь, что за ними последует.
— Я так и знала! Ну! Говори!
Вместо ответа Денис подошел так близко, насколько это возможно, и вдруг взял ее лицо в ладони. Выражение лица ее тут же сменилось на ошеломленное. Глаза забегали, рот приоткрылся, и он почувствовал ее порыв вперед, к нему. Кажется, что температура тела поднялась на несколько градусов, и окружающая действительность пропала.
Больше не было ни этого свежепостроенного сарая, ни их разногласий и ссор, а были только двое — мужчина и женщина.
Он нежно провел ладонью по ее щеке, оглаживая, как кошку, и притянул к себе одним еле уловимым движением. Глаза ее сначала распахнулись, а потом ресницы схлопнулись — девушка подалась вперед, чуть выше, не смея противостоять этому гипнозу взаимного притяжения.
— Ася, я был во всем не прав, — прошептал он еле слышно прямо в эти манящие губы. — Ты и правда тянешь меня к себе. Что в тебе есть такого? — он задумчиво пропустил прядь волос между пальцев, глядя, как свет играет искорками в рыжей глубине. — Почему я не могу противостоять тебе?
Ася вздохнула наполовину — будто набрала воздух дважды, не справившись с волнением.
— Воронов, — так тихо, как дует обычно майский ветер теплым вечером, сказала она, не открывая глаз. — Я думала, что ты хочешь меня поцеловать.
Денис улыбнулся. Он притянул ее к себе еще ближе, так, что их дыхания смешались в одно, и почувствовал, как сердце сжимается от нахлынувшего чувства — какой-то горькой нежности, безбрежного предвкушения удивительного предвкушения, которого в его жизни не было никогда. Это пугало, дезориентировало, но, что удивительно, в то же время вселяло уверенность и давало полное ощущение контроля, твердой
Сейчас ему было все равно на все, что он о ней думал — о том, что, возможно, и сейчас она преследует какие-то свои цели, раскидывая свои липкие сети обольщения, в которые попались не только отец, младший Туманов, но и он, скептичный и упертый мужчина. Все ушло на второй план.
Потому что прямо перед ним была она, мягкая, невероятно красивая, притягательная и ставшая какой-то родной колючка.
— Ася, — выдохнул он, отпустил прядь волос и в мгновение ока сократил то минимальное расстояние между губами, которое так волновало его все это время, окунувшись в нежный, пьянящий поцелуй, словно в теплые морские волны.
Она целовалась скромно, легко, искренне и неумело, и от этой страстной неуемности в жилах клокотало какое-то пещерное чувство, поднимало на вершину самой высокой горы и давало почувствовать себя самым главным победителем соревнования. Он будто взял в один миг все награды, какие могли быть, и, увенчанный лавровым венком, принимал божественные дары. Непередаваемое чувство, удивительное и настоящее, от которого растворялись все невзгоды, печали и в сердце разгоралась радость пополам с нежностью. Потому что это было его — настоящие искушение в чистом виде, которому он, все-таки, сдался.
— Ну наконец-то! Свершилось! Хвала всем богам! — вдруг раздались позади хлипкие аплодисменты. Денис вздрогнул и прижал Асю к своей груди, услышав, что ее сердце асинхронно колотится рядом.
— Ну наконец-то! Свершилось! Хвала всем богам! — вдруг раздались позади хлипкие аплодисменты. Денис вздрогнул и повернулся лицом к лицу к тому, кто так не вовремя нарушил наше уединение.
Я растерянно моргала, пытаясь прийти в себя. От этого горячего, обжигающего поцелуя будто ломило губы — они налились кровью, возбуждением, и мне хотелось продолжить начатое — настолько это было чистое искушение — целовать Дениса Воронова.
— Не может быть, — вздохнул Денис, я робко выглянула из-за его спины и тут же поставила руки на бедра, готовая к тому, чтобы разразиться тирадой. Но Воронов меня опередил, и я была согласна со всеми его словами, со всеми его мыслями, сказанными как никогда точно.
— Не может быть! — повторил он. — Это ты, отец? У тебя совесть есть? Это твоих рук дело?
Павел Несторович растерянно заморгал, и его очки также растерянно сверкнули золотистой оправой, отразив солнечный свет, который ворвался из двери за ним.
— А если бы у Аси был шок? Если бы она начала заикаться? Как тебе не стыдно играть в эти игры? — горел он праведным негодованием.
— Павел Несторович! Так это все вы? Вы подстроили наше похищение? — примкнула я к Денису. Воронов взял меня за руку, и я почувствовала, как из его шершавой ладони в мое тело перетекает счастье и уверенность в себе. Какое это было прекрасное и удивительное чувство — быть рядом с ним и не думать, не ждать какой-то подлянки!
— Ребята, дети мои! — в примирительном жесте он поднял вверх руки, призывая к тишине. — Успокойтесь! Давайте поговорим мирно.