Искушение Фрейи
Шрифт:
Вот это и называется любовь, Фрейя. Теперь ты видишь, что это такое.
Закусив губу, я застыла как вкопанная, и так задержалась, погрузившись в свои тяжёлые думы, что едва не прозевала прыжок кота. Барсик явно выбрал меня своей целью. Пришлось заморозить котика в прыжке. Я постаралась сделать это так, чтоб не повредить прекрасное животное. И специально оставила температуру и плотность льда такими, чтоб ледяные оковы сами растаяли через пару часиков, как только мы со своей добычей отдалимся на достаточное расстояние.
Мне
Кот вдруг растерял весь свой грозный вид – он смотрел на меня такими жалобными глазами, не понимая, за что его, если он всего лишь выполнял свой долг и защищал любимую хозяйку, что я почувствовала жесточайшие угрызения совести. Хотелось подойти и погладить здоровенную «крошечку», попросить прощения. Я почти уже собиралась так сделать, когда в который раз одёрнула себя.
Не сходи с ума, Фрейя! Да что с тобой сегодня творится…
Мужа Фиолин я оградила прочной ледяной стеной, чтоб случайно не поранился об клыки моего брата. Сомневаюсь, что со всей своей решимостью и искусным владением мечом он смог бы что-то сделать против гигантского волка, одна тень которого накрывала половину лесной поляны.
Можно было, конечно, использовать облако снежных пчел, которое я создала – я как раз недавно овладела этим смертоносным заклинанием. Его изобрели маги армии асов, специально против йотунов. Сотни, тысячи крохотных ледяных созданий могли обрушиться на жертву и разорвать на части. Про себя я решила, что достаточно будет демонстрации. Такое оружие я пущу в дело только, если моему брату будет угрожать серьезная опасность. Ну и Фиолин пошантажировать, чтоб скорей решилась прекратить всё это и пойти с нами. Я безумно устала почему-то от всей этой ситуации. Хотелось домой, горячую ванную, и ни о чём не думать.
Мысли у меня в последнее время странные.
Так что – нет, я не хочу причинять вред ни девчонке, ни её спутнику. Пока что довольно будет и ледяной стены. Так, попугаю немного…
Но этот мужчина пугаться не собирался. И сдаваться – не собирался тоже. Раз за разом пытался проломить стену.
И снова, снова смотрел на свою жену так, что у меня рвалось на части и кровоточило сердца.
Фиолин согласилась уйти с нами. Тоже всё ради того, чтобы мы не трогали её драгоценного супруга. Какие же они оба раздражающие с этой своей любовью…
Мне
Я решила изобразить из себя жестокую воительницу.
– Нам разве не нужно убрать свидетелей? Он же всё равно может попытаться пойти за нами…
Хотела напугать темноволосого, чтоб остался на месте.
Но за него ни с того ни с сего вступился брат.
– Осторожно, сестрица! Ещё немного, и я решу, что ты на самом деле очень даже неровно дышишь к темноволосым мужикам! Только пытаешься это скрыть.
Я злюсь и отвечаю колкостью.
Злюсь больше всего на себя.
На Фенрира тоже – с какой стати он вдруг проникся к этой девчонке такими трепетными чувствами? Кто она ему?
Но на себя злюсь сильнее. Потому что меня в который раз непозволительно сильно задевают слова брата.
Я обижаюсь и больше с ним не разговариваю. Тем более, что мне вдруг жизненно необходимо оказывается разобраться в себе.
Перед глазами лицо синеглазого. То, каким взглядом он провожает жену, которую на своей спине уносит Фенрир. Почему-то уверена, что не послушается, и рванет за нами, как только сможет.
Всю долгую дорогу до Гримгоста я могу думать только об одном, невидящим взглядом следя за тем, как равнины сменяются предгорьями, а затем горизонт заслоняют сизые стены Вечных гор.
Почему?
Почему меня никто никогда не любил так? Не смотрел на меня такими глазами?
<