Искушение Фрейи

Снегова Анна

А это снова возвращает нас к делу номер один. Как не околеть.

– Ты не мёрзнешь? – поинтересовалась я у притихшего таарнца, который заинтересованно прислушивался к моим действиям в темноте. Очевидно, ждал шороха одежды и проверял, раздеваюсь я или нет. У-у-у-у… гад озабоченный!

– Нет. Готов греть мою вредную леди.

– Вот и замечательно, что нет! – с торжеством провозгласила я, и сдёрнула с Мэла одеяло.

На его попытки возмущаться, заявила, что мне нужнее, а он мужчина и должен уступать даме.

Завернулась в привычный кокон как следует и улеглась

к Мэлвину спиной. Вот так! И сегодня я изо всех сил постараюсь во сне не вертеться. Еще раз такого зрелища поутру, как сонно улыбающееся лицо Мэла в дюйме от моего, мне не пережить.

– Жестокая! – простонал мой проводник. И привычным уже движением придвинулся ко мне сзади, крепко обняв. Я напряглась. Но Мэл больше не шевелился и чутко прислушивался к моей реакции. Я предупредила на всякий случай:

– Учти! За функцию походной грелки доплачивать тебе не собираюсь.

– Ничего, я на добровольных началах, - фыркнул Мэл мне в затылок. От его дыхания на моих волосах по всему телу расползлись предательские мурашки.

Дождь стал тише… блеснуло где-то далеко… ливень проходил стороной. Ещё немного, и гроза закончится.

Раскат грома догнал молнию чуть позже. Я приказала себе спать. Но сон не шёл.

Мешало сопение над ухом. И тяжесть чужой руки поверх моего тела.

А ещё холод, который предательской змеей выполз из камней, на которых лежал тощий матрас, и просочился под одеяло. Чем дольше я лежала так, тем сильнее мёрзла. И не помогало ничего. Я в панике подумала, что если так пойдет дальше, к утру я чего доброго подхвачу воспаление лёгких. Меня всё сильнее била дрожь. Но признаться Мэлу в том, что мне холодно, не позволяла гордость. Ну что со мной не так? Почему никто из асов не мёрзнет, а я вся трясусь, как заячий хвост?!

Мэл вздохнул, заворочался и сел.

– Нет, я это не могу больше терпеть. Обязанность твоей походной грелки вынуждает меня принять решительные меры!

Я бросила осторожный взгляд поверх плеча. В темноте слабо обрисовывались очертания массивного мужского тела надо мной. Мурашки побежали быстрее.

– Т-ты, сумас-сшедший! Чт-то ты там опять прид-думал?..

– Тихо, - шикнули на меня строго. – Ты тут больше не командуешь. Ты уже докомандовалась. Почти до ледышки. Если я угроблю первого же клиента – кто меня ещё возьмёт проводником?

Шелест одежды. Он в два быстрых движения скидывает с себя рубашку и швыряет куда-то в сторону.

И так почти ничего не видно, но я для чего-то ещё зажмуриваюсь. Кажется, выбора нет. Будь что будет.

– Шт-таны не смей снимать! – бубню упрямо.

– Посмотрим. Как пойдёт, - вкрадчиво шепчет темнота за моей спиной. Приближаясь всё ближе.

Одеяло осторожно вытаскивают из-под моей спины. Под шерстяной полог уверенно заныривает что-то большое и горячее. Прижимается сзади. Тяжёлая пятерня приземляется на мой живот.

Новый раскат грома запускает волну по коже. Я снова вздрагиваю. Но на этот раз то совсем другая дрожь, она проходит по всему моему телу от головы до кончиков пальцев на ногах, когда меня окутывает жар чужого полуголого тела.

Холодного краешка

уха касаются мужские губы.

– Ну вот, упрямая моя, совсем окоченела… придется согреть получше.

Пальцы сминают тонкую ткань рубашки на моём животе.

– Не надо… - шепчу испуганно в ответ. И вцепляюсь ногтями в крепкое запястье.

Помимо воли оживает застарелый страх. Тело отзывается колоссальным напряжением, я как натянутая струна.

Рука останавливается. Чужие губы обжигают поцелуем нежную кожу за ухом. С моих губ срывается тихий вздох.

– Глупышка… неужели я до сих пор не доказал, что ты мне можешь доверять? Я не собираюсь торопить события. Всё у нас будет. Когда увижу, что ты готова. А пока просто погрею. Даю слово. Иди ко мне, Леди Вредина.

Он решительно разворачивает меня к себе, накрывает нас обоих с головой одеялом. Так тесно, темно и боязно от неизвестности и странных, непонятных мне самой чувств. Такое ощущение, будто я падаю в глубокое тёмное ущелье – и непонятно, падение это, или полёт. Ждут ли меня на дне острые пики скал, которые насквозь пронзят моё глупое, всё ещё живое сердце? Или…

Его шумное дыхание.

Мэл берёт мои заледеневшие ладони и кладёт себе на грудь. Там так жарко, и так часто и гулко стучит… тук-тук… тук-тук… тук-тук… прямо мне в ладонь.

Я почему-то даже не пробую протестовать и вырываться. Хотя какая-то крохотная благоразумная часть меня понимает - теперь не получится списать все на сон и отравленное ядом сознание. Теперь все слишком ярко, слишком остро.

Робко трогаю кончиками окоченевших пальцев медальон. Провожу по груди. Нахожу новое горячее место, чуть левее, которое еще не остыло от моих ладоней, греюсь там. Затем снова смещаю. От Мэлвина жарко, как от печки. Мои руки очень быстро возвращают чувствительность. Даже слишком большую.

Согреваюсь, дрожь проходит. Тело начинает расслабляться – как после длинного дня во льдах погрузиться в горячую ванну. Счастливо вздыхаю.

Мэл терпеливо ждет, осторожно придерживая меня за талию. Мне кажется, он сам удивился моей смелости. Почти не дышит и боится спугнуть – пока я то ли греюсь, то ли оживаю… то ли изучаю.

Это уже далеко перешло границы простого «согревания» об него, но у меня никак не получается остановиться. Медленно веду ладонями вверх по тугой горячей коже. Как-то помимо воли получается, что обнимаю таррнца за шею. Затихаю испуганно. Это… я сама сделала?

Он глубоко вдыхает запах моих волос и тычется носом мне в висок.

– Не прижимайся слишком сильно, малыш.

– Почему? – срывается с моих губ раньше, чем успеваю удержать.

Он усмехается.

– Вот поэтому.

Его ладонь тяжело и властно ложится мне на ягодицу и толкает вперёд, к напряжённым мужским бедрам. Каменная твёрдость утыкается в низ живота, пуская расплавленную волну по телу.

– Оценила всю степень моего героизма?

Закусываю губу и боюсь пошевелиться. Вот такой новый уровень близости рождает во мне абсолютно незнакомые чувства. Стыдливость велит бежать. И в то же время крохотным огоньком вспыхивает странное любопытство.