Искушение маркиза
Шрифт:
Уголки губ Джейсона слегка дернулись.
— Это довольно огорчительно?
— Что именно?
— То, что я имею недостатки. Не могу припомнить, чтобы кто-нибудь говорил мне об этом раньше.
— Разумеется, у тебя есть недостатки. Никто не лишен их. Никто не является совершенством. О!
Справедливость этих слов внезапно поразила ее.
— Верно. — Джейсон кивнул. — Никто из нас не является безупречным. Жизнь тоже несовершенна, как и любовь. Иначе все это было бы довольно скучным. Представь себе, что во всех романах двое встречаются, влюбляются, женятся и потом
— Это звучит довольно мрачно, — согласилась она.
— Я знаю, что не являюсь героем, какого ты рисовала в своем воображении, но этот мужчина не нуждался бы так в тебе, как я. Я понимаю, что герой обычно спасает девушку в затруднительном положении, но в нашем случае это ты спасла меня. Я люблю тебя, Оливия Джейн Уэстон, и если ты согласна выйти замуж за меня, я обещаю тебе жизнь, полную приключений.
— В таком случае как я могу отказаться?
— Значит, ты выйдешь за меня?
— Только если ты согласишься запереть дверь, — сказала Ливви с озорным блеском в глазах.
Джейсон мгновенно запер дверь и повалил Ливви на кровать. Они поспешно сорвали одежду друг с друга, горя страстным желанием.
Склонившись над Ливви, Джейсон обхватил ладонями ее лицо.
— Я люблю тебя, — сказал он, поглаживая ее щеки. — Ты мое счастье.
Затем он страстно поцеловал ее, ничего больше не говоря. Им не нужны были слова. Они объяснялись на языке любовников со времен сотворения мира. Стоны и прерывистое дыхание, вздохи и крики, нежные и грубые ласки, объятия до синяков — все смешалось, когда они изучали друг друга, любили друг друга, возносились к небесам и вместе падали, обессиленные.
Насытившись, они продолжали лежать, обнявшись.
Наконец Оливия нарушила тишину.
— Джейсон?
— Что? — пробормотал он.
— Ты солгал мне. Ты сказал, что в жизни нет ничего совершенного. После того что было сейчас, я не согласна с тобой.
— Но это нельзя назвать совершенством, милая.
— Почему?
Лицо ее приняло обеспокоенное выражение.
Он поцеловал ее в кончик носа.
— Потому что это гораздо лучше.
Эпилог
Хвала Юпитеру и моим звездам!
Тут имеется, однако же, приписка.
Пять месяцев спустя
Ливви взобралась на приставную лестницу и сияла оставшиеся книги с полки, после чего быстро спустилась вниз. Джейсон будет сердиться, если застанет ее занимающейся тем, что он называл «деятельностью, требующей значительных усилий». Она похлопала себя по вздувшемуся животу и в ответ почувствовала энергичный толчок. Это ощущение наполнило радостью ее сердце.
В библиотеку вошел Джейсон и застонал, увидев ее стоящей возле лестницы с кипой книг в руках.
— Ради Бога, скажи, что ты не сама спустила эти книги, — взмолился он, подойдя к ней и принимая их у нее.
Он отложил книги и притянул Ливви к своей груди, обняв ее и их ребенка. Он опустил голову, коснувшись
— Сколько раз тебе говорить, чтобы ты не занималась деятельностью, требующей значительных усилий? — проворчал он, слегка прикусив мочку ее уха.
Ливви прижалась к нему.
— Насколько я помню, сегодня утром мы оба занимались деятельностью, требующей больших физических усилий, и ты не выражал недовольства.
— Это другое дело.
Он прижался губами к изгибу ее шеи.
Она затрепетала в ответ.
— Как же так?
— Врач уверил меня, что небольшая нагрузка не повредит ни тебе, ни ребенку. Однако это не означает, что ты можешь залезать на лестницу.
— Ты не должен так нянчиться со мной в течение следующих четырех месяцев. Иначе я сойду с ума.
— Мне доставляет удовольствие заботиться о тебе.
Интонация его голоса была весьма убедительной.
— Ты невозможный человек, — проворчала она. — Но я тем не менее люблю тебя.
— Но не так, как я тебя, — настоятельно сказал Джейсон, поворачивая ее к себе лицом. Затем приложил ладонь к ее щеке и погладил большим пальцем, — Ты очень красивая, — прошептал он. — Ты очень дорога мне.
Ливви почувствовала, что глаза ее наполнились слезами, что случалось довольно часто в последнее время. В этом отношении она ничем не отличалась от женщин семьи Уэстон, которые традиционно становились слезливыми в состоянии беременности.
Ливви прильнула к Джейсону и прижалась щекой к» его груди, слушая биение сердца.
— Я люблю тебя.
Независимо от того, сколько раз она повторяла эти слова, они не казались ей банальными. Они всегда были уместными.
— Я тоже люблю тебя, милая. — Он поцеловал ее в губы. — Говер сказал, что ты хотела видеть меня. Ты залезла на лестницу, потому что тебе потребовалась активная физическая деятельность? Может быть, мне следует запереть дверь?
Как всегда, ей достаточно было взглянуть на него, чтобы испытать желание, однако она покачала головой:
— Нет пока. Я нашла кое-что и хочу показать тебе. Вот, смотри.
Ливви потянула его к небольшому письменному столу, где лежал тонкий листок бумаги, сделавшийся хрупким и выцветшим от времени, но вполне сохранившийся для документа четырехсотлетней давности. Она наблюдала, как Джейсон медленно разбирал витиеватый почерк. Закончив, он поднял голову, ничего не говоря.
Ливви понимала его чувство. Она несколько раз прочитала это письмо, написанное сыном Рослинн одному из его дядей, и едва могла поверить тому, что в нем содержалось. Рослинн не разбилась насмерть, а покинула замок через убежище священника, примыкающее к древней часовне. Она пешком добралась до Хаверфордуэста, решив проведать своих родственников и по возможности оказать кому-нибудь медицинскую помощь. Стражники рассказали ей об одном заключенном, который в течение нескольких дней находился между жизнью и смертью. Придя, чтобы полечить его, Рослинн расплакалась от радости, увидев, что сэр Филипп жив. Она ухаживала за ним, и когда он поправился, они сбежали в его фамильный дом в Херефордшире, где создали свою семью и жили долго и счастливо.