Искушение страстью
Шрифт:
– Ты мадам Винсен Морван-Мейер, будь же благоразумна, не позорь их… – сквозь зубы твердила она.
Она выбрала белое пикейное платье с золотым пояском и надела туфли-лодочки, от которых наверняка весь день будут болеть ноги.
– Вот и все… – вздохнула она, застегивая жемчужное колье.
Дети, должно быть, играют в парке под присмотром няни, – Клара наняла на лето девушку из агентства «О'пэр» [26] . Магали заторопилась к ним вниз по лестнице и чуть не сшибла мерно спускавшегося Шарля.
26
О'пэр –
– Доброе утро. Как вы себя чувствуете? – певуче спросила она.
– А вы? Хорошо спали?
При этом он даже не взглянул на нее. Неужели он все лето будет ее игнорировать? После свадьбы, когда она спросила, как к нему обращаться, он ответил, что его зовут Шарль и никак иначе. Таким образом, он дал ей понять, что не желает слышать от нее слово «отец». А она так хотела называть его отцом, ведь у нее никогда не было своего. Сколько тепла она вложила бы в это слово, но Шарлю это было совершенно не нужно. Однажды Винсен взял ее с собой во Дворец правосудия на последнее заседание какого-то громкого процесса. Шарль произнес там блистательную речь, из которой она ровным счетом ничего не поняла. Но она видела реакцию Винсена, присяжных, да и всего зала, а на следующий день об этом писали в газетах. Ее свекор был известным адвокатом, ему везде курили фимиам, но она не могла полюбить этого замечательного человека. В лучшем случае она считала Шарля холодным и расчетливым и не понимала, как Винсен мог так любить его. И так думала не одна Магали: Ален тоже возводил глаза к небу, как только речь заходила о дяде.
Возле двери, ведущей на кухню, Шарль посторонился, пропуская Магали с обычной вежливостью; женщина прошла мимо него с гордо поднятой головой. За столом сидели Клара и Мадлен, Магали с вымученной улыбкой поцеловала их. Она бы все отдала, лишь бы оказаться в другом месте и не играть доставшуюся ей роль. Без особого энтузиазма она предложила:
– Хотите чаю, Шарль?
– Спасибо, я предпочитаю кофе.
Нет, она совсем не знала ни его вкусов, ни его привычек. Но ее это мало трогало.
– Я недавно молола зерна, возьмите в мельничке, – вежливо произнесла Клара.
Они были на «вы» в собственной семье, и эта привычка прекрасно поддерживала непреодолимые барьеры. Впрочем, никто и не горел желанием сблизиться с Магали. Вряд ли тут когда-нибудь забудут, что до брака с Винсеном она убирала в домах. Мыла полы у людей, которые были друзьями Морванов, которые приходили к Морванам на ужин. Эти люди теперь кланялись ей и целовали руку. Ей, женщине, которой они платили шесть франков в час, чтобы она вынесла их мусор и отчистила кастрюли!
Магали чуть не ошпарилась, когда наливала воду для кофе: ее руки задрожали. Она пыталась освоиться в этом огромном доме, ей казалось, что у нее получается, но Морваны всякий раз указывали ей, где ее место. Неловкая и несчастная. Она даже не знала, кто управляет домом. Клара? Она сама? Или Изабель с этим своим насмешливым взглядом? Кто заботится
От легкой тошноты у Магали закружилась голова и подкосились ноги, она удержалась за край раковины. Откуда-то до нее донесся приглушенный голос Мадлен. Но когда она уже была готова упасть, кто-то уверенно обхватил ее за талию и опустил на прохладную плитку пола. Дурнота быстро прошла, и, открыв глаза, Магали увидела склонившееся над ней обеспокоенное лицо Шарля.
– Хотите, я вызову врача?
Она попыталась встать, но он удержат ее.
– Не шевелитесь.
Он стоял на коленях рядом с ней и вдруг показался ей совсем другим: не таким чужим, а почти заботливым.
– Ничего страшного, – быстро заговорила она. – Похоже, я жду ребенка.
Жаль, что ей стало дурно здесь, лучше бы это произошло в саду, там бы она быстрее отдышалась, прижала к себе детей.
– Это чудесно! – ответил Шарль с улыбкой, которой она не знала. – Винсен нам ничего не говорил.
– Он еще не знает, вы первый.
Не успела она что-то добавить, как Шарль поднял ее и отнес в гостиную на диван.
– Отдохните.
Он очень странно смотрел на нее, он был взволнован и почему-то грустен, впервые она заметила его ясный светло-серый взгляд. Такой же, как у Винсена. Магали зажмурилась от солнца, и Шарль задернул штору. Потом он молча вышел.
В вестибюле он замер, не снимая руку с дверной ручки, и предался своим мыслям. Значит, он в третий раз станет дедушкой? И эти обязательства никогда не кончатся? Интересно, а какими словами Магали сообщит это Винсену?
«Шарль, мне кажется, мальчикам скучно». Так Юдифь сообщила ему, что ждет третьего ребенка. Чудную девочку с черными глазами. Ее назовут Бетсабе, и она никогда не станет взрослой.
Он невольно посмотрел в другой конец вестибюля, на дверь кабинета, прямо напротив библиотеки. Бетсабе, Юдифь…
– Шарль! Ей лучше? Звать доктора Сераля или нет?
К нему подошла Клара: улыбающаяся, энергичная, готовая, как всегда, взять ситуацию в свои руки.
– Нет, не надо, – невнятно проговорил он и ушел.
Он любил и уважал мать, но иногда жалел, что послушался ее, что подчинился ее требованию.
Шарль решительно направился в кабинет, а Клара с досадой смотрела ему вслед. Несколько минут назад он был внимателен к Магали, и у Клары зародилась надежда. Может быть, это лето будет отличаться от остальных. Может, Шарль снова станет заботливым, любящим семью, веселым… Но нет. Было слишком поздно.
С большим букетом цветов Винсен поехал в Эгальер. Он не предупредил Одетту о своем приходе – у нее не было телефона, – но она открыла почти сразу же и очень удивилась и ему, и гладиолусам.
– Ты? То есть вы?.. Уж не знаю, как к тебе… Входи!
В сторону условности: она знала его слишком давно, чтобы «выкать». По темному узкому коридору Одетта провела Винсена на кухню – это была самая большая комната на первом этаже.
– Как хорошо, что ты зашел, – сказала она, указывая ему на соломенный стул. – Хочешь анисового ликера?
Вопрос был задан просто так: Одетта уже ставила стаканчики на стол. Накапав туда ликера, она щедро залила его водой из кувшина.
– Как ваши дела, Одетта? – вежливо поинтересовался он.