Искушение страстью
Шрифт:
– Вы непременно остаетесь у нас обедать! – не унималась Клара.
Она прекрасно понимала всю неловкость ситуации, но была обязана исполнять роль хозяйки дома.
– С радостью, – мрачно ответил Стюарт.
– Присаживайтесь, – предложила Мари. – Кофе?
Сильви всегда ее бесила, а теперь присутствие мужа обещало взрывоопасную ситуацию, и Мари заранее злорадствовала. Взглянув на дядю, она поняла, что тот пока не знает, как себя вести, и решила ему помочь. Англичанин взял у Мари чашку, а сам все не спускал глаз с Шарля и Сильви: те все не решались посмотреть
– Полный дом народу, у меня так много дел, – продолжала Клара, усаживая Сильви в кресло. – Представьте себе, скоро я в пятый раз стану прабабушкой!
Глядя на энергичную Клару, трудно было поверить, что ей столько лет.
– Обожаю большие застолья, смех, дети лезут руками в торт, – с энтузиазмом продолжала она.
Никто ей не отвечал, беседа грозила смолкнуть, и Клара обратилась прямо к Стюарту.
– Скажите, друг мой, что вы думаете об этом Пьере Кардене? Его мужская коллекция – это просто что-то! Шарль буквально бросился все скупать. Я полагаю, что этот кутюрье еще скажет громкое слово в моде!
Стюарту пришлось ответить, и он на секунду отвлекся от жены – та тут же с виноватой гримасой повернулась к Шарлю. На ней было легкое платье без рукавов, складки подчеркивали талию. Шарлю захотелось прикоснуться к ней, обнять ее, раздеть.
– Прошу меня извинить, – сказал он, перебив мать, – я должен заняться делами. До встречи…
В ответ Стюарт лишь вяло кивнул, и Шарль удалился.
– Я думал, что задохнусь в поезде. Вагоны раскалились добела! Как мило, что ты меня встретила… Стоило мне подумать, что придется искать такси у вокзала, так не хотелось жить! Ну, как наша будущая мама? Ты правильно ведешь себя?
Жан-Реми потрепал по щеке сидевшую на его кровати Магали и продолжил разбирать чемодан, аккуратно развешивая рубашки.
– После Винсена ты второй, кто согласился ехать со мной! – весело проговорила она.
Она совсем недавно получила права, очень этим гордилась и использовала любой предлог, чтобы сесть за руль.
– Ты прекрасно водишь. Все женщины прекрасно водят.
Он хитро подмигнул ей и стал раскладывать обувь. О его связи с Аленом она узнала еще тогда, когда убирала на мельнице, но никому и слова не сказала, даже Одетте. Магали не забыла, что это Ален познакомил ее с Винсеном, не забыла она и о доброте Жана-Реми. Она была верная и не предавала своих друзей: она их не судила и не хотела, чтобы их судили другие.
– Что нового в Валлонге? – с деланной непринужденностью спросил художник.
– Ничего. Он как улей или летний лагерь. Ален учит Сирила плавать на речке, причем по-настоящему! У Винсена завтра начинаются каникулы, я… рада.
Голос ее чуть слышно дрогнул, и Жан-Реми, нахмурившись, повернулся к ней.
– Правда?
– Ну конечно…
Она решила объясниться с ним: он мог не так истолковать ее слова.
– Винсен… Он, понимаешь, такой хороший: хороший отец, хороший муж, хороший сын. В общем, он хочет всем угодить, и ему это удается. Не знаю, как только он умудряется, но он всегда на высоте!
Теперь,
– Он так хорош, что я не понимаю, зачем ему я. Он не говорит мне о трудностях. Бережет меня. Не успею я чихнуть, как он уже протягивает мне платок. Чистый платок! Перед отцом он по стойке «смирно», а передо мной – на коленях… Мне кажется, что рядом с ним я никто.
Жан-Реми с интересом слушал и, когда она замолчала, решил подбодрить ее:
– Вот это да! Ты рассказывала о святом Винсене? Не задавай себе столько вопросов, милая. Ты любишь его? Это главное, как мне кажется. Чего еще желать, если любимый мужчина стоит перед тобой на коленях? Мне бы такое!
Они весело рассмеялись. Солнечный луч заиграл на медных волосах молодой женщины, и художник профессиональным жестом поднял руку.
– Всего несколько минут – я сделаю набросок! Эти волосы, это лицо обиженного ребенка, эти зеленые глаза… Я должен это нарисовать! А ты пока рассказывай о своем муженьке.
Напрасно Магали отговаривалась, что скоро обед: взяв стопку бумаги «кансон» и угольный карандаш, Жан-Реми принялся за работу.
В Валлонге уже подавали аперитив, когда Сильви сумела наконец ускользнуть от наблюдавшего за ней Стюарта. Она сказала, что хочет освежиться и, препоручив мужа Кларе и Мадлен, поспешила в кабинет Шарля. Тот сидел насупившись, полностью погруженный в работу.
– Шарль, прости меня! – с порога крикнула она.
– Входи и закрой дверь, – только и ответил он.
Пока Сильви шла к столу, он улыбнулся ей, и она немного успокоилась.
– Я не могла его остановить. Оставалось лишь выпрыгнуть из машины на полном ходу! Мысль пришла ему в голову утром, когда мы выходили из гостиницы. Но вчера вечером был крупный разговор о тебе. Он всегда задает столько вопросов. Наверное, я что-то не то сказала. Я сама виновата.
– Я тоже.
Шарль понимал, что попал в неприятную ситуацию и что роль у него незавидная.
– Ты же знаешь, он имеет право, – горько напомнил он. – Для него я негодяй.
– А я тогда – шлюха? Нет, Шарль, есть одно очень большое «но»: я люблю тебя!
– Кричи еще громче, – вздохнул он, указывая на открытое окно. – Ты сама вышла замуж за него. Он не обязан быть отзывчивым рогоносцем.
– Что ты будешь делать? – тревожно спросила она.
– Предоставлю ему выбор оружия, – мрачно пошутил Шарль. – Я не знаю, чего ему надо.
– Уверенности. Его гложут сомнения, он несчастен, он ревнует. Думаю, мне надо было развестись. Это более…
– Более правильно? Вряд ли, Сильви…
Он все больше осознавал свою вину и трусость; от этого ему становилось еще хуже. У него ведь никогда не было недостатка ни в воле, ни в строгости, почему же он так затянул эту сомнительную историю? Он раз и навсегда решил, что не женится на Сильви, но все-таки любил ее. Конечно, он мог без нее обойтись, он не вспоминал о ней, когда был с другими женщинами, и все-таки он не мог ее оттолкнуть, когда она приходила к нему. Неужели с возрастом он становится слабее?