Искушение Торильи
Шрифт:
— Расскажи мне о своей помолвке. Знаешь, Берил, это так похоже на тебя: ты забыла сообщить мне имя твоего будущего мужа.
— Вот подожди, Торилья, увидишь его и будешь потрясена, — пообещала Берил. — Мне так повезло, ты даже представить себе не можешь! За Галенном охотилась чуть ли не каждая одинокая женщина, да и замужних немало. — На ее губах заиграла торжествующая улыбка. — Чтобы поймать самую крупную рыбу в нашем обществе, они пробовали всякого рода наживки, но удача ждала меня… Разве я не умница?
Столь
— Не сомневаюсь, моя дорогая, он был рад попасться на твой крючок.
— Это триумф всей моей жизни, — продолжала Берил. — Grand finale моей карьеры «несравненной». Ты слышала, что принц-регент называет меня именно так?
— Ты упоминала об этом в нескольких письмах, — ответила Торилья.
— Я не могла передать тебе даже половину своих чувств, — посетовала Берил. — Я ненавижу писать письма. К тому же мне всегда не хватает времени.
Она закружилась в своей широкой вышитой юбке, восклицая:
— Я пользуюсь таким успехом! Не знаю, с чего начать свой рассказ. Меня приглашают на каждый прием, на каждую ассамблею, на каждый бал. Ни одно развлечение не проходит без меня.
Торилья рассмеялась:
— А ты все такая же хвастунишка, как прежде, когда извлекала из-под елки лучший подарок на Рождество! Я сейчас живо себе представила, как ты бегаешь из комнаты в комнату и кричишь: «Поглядите на меня! У меня самая большая коробка бонбонов, разве я не умница?»
— Именно. Я опять вытянула первый приз, — заявила Берил. — Нельзя вообразить больший бонбон, чем Галлен. Он — спортсмен, денди и щеголь. Принц-регент в нем души не чает!
Она умолкла, чтобы перевести дух, но так и не дала Торилье заговорить.
— У меня нет слов, чтобы передать, как он богат. Папа считает его самым богатым человеком в нашей стране. Его замок в Хантингдоншире просто создан для развлечений. — Она возбужденно взмахнула руками. — Я стану самой известной и влиятельной хозяйкой салона среди всего бомонда. А кроме того, он будет осыпать меня алмазами!
Торилья расхохоталась.
— О, Берил, ты такая смешная! Но ты еще не сказала мне самого главного.
— Чего же именно?
— Ты очень… очень любишь его?
Немного подумав, Берил изрекла:
— Моя дорогая Торилья, любовь, о которой мы часто рассуждали детьми, устарела и под стать разве что какой-нибудь деревенщине.
Поглядев на кузину, Торилья поняла, что та говорит серьезно, и спросила:
— И что же ты хочешь этим сказать?
— Я хочу сказать, что мы с Галленом отлично поладим, потому что любим одни и те же вещи, подобно звездам сияем на одном светском небосводе и умеем вести себя, как это принято среди цивилизованных людей.
— Так, значит… ты не… любишь его? — воскликнула Торилья. — Тогда почему же ты выходишь за него замуж?
— Почему я выхожу за него? — эхом отозвалась
— Но… Берил… — Голос девушки дрогнул, в глазах появилась тревога. — Ты помнишь, как мы говорили с тобой о любви, а когда ты дебютировала в свете, мы поклялись, что никогда не выйдем замуж без любви?
— Именно так я и намеревалась поступить, — тихо сказала Берил, — но обстоятельства сложились иначе.
— И ты полагаешь, что будешь счастлива… без нее? — изумилась Торилья.
— Ну конечно же, я буду счастлива с Галленом. Ведь у меня будет все, что мне нужно… Все!
— А он любит тебя? — спросила Торилья. — Он обязан любить тебя, иначе зачем же ему жениться на тебе?
Верил кокетливо посмотрела на кузину.
— Галлену нужен сын и наследник. А как же иначе, ведь такое состояние нужно кому-то оставить. А еще, Торилья, мне кажется — хоть он никогда не говорил об этом, — таким образом он получит возможность спастись от излишнего внимания одной напористой вдовушки.
Торилья села на софу.
— Меня это вовсе не радует, Берил.
— Ты говоришь прямо как одна наша гувернантка, — сказала Берил. — Боже, я совсем забыла о мисс Доусон! Ее обязательно нужно пригласить на свадьбу.
Она тотчас бросилась к секретеру, и как только взяла в руки перо, Торилья сказала:
— Но ты все-таки еще не назвала мне, имени своего будущего мужа. Я узнала, что он крещен Галленом, но у него должна быть и фамилия.
— Это маркиз Хэвингэм, — объявила Берил.
Она сидела спиной к кузине и потому не видела, как недоверие в глазах Торильи сменилось неподдельным ужасом.
На какое-то мгновение она даже перестала дышать, а потом выдохнула:
— Неужели?
— Я знала, что ты будешь потрясена, — сказала Берил. — Даже на своем диком севере ты должна была слышать о маркизе. Теперь ты понимаешь, почему меня так волнует мой брак?
Торилья замерла.
Она не могла поверить, что Берил говорит правду. Она не могла представить, что ее любимая сестра, с которой она выросла, выходит за человека, которого она, Торилья, презирает и ненавидит всеми фибрами своего существа.
Как объяснить Берил, что более, чем предстоящее замужество кузины, ее волнует этот жених… жестокое чудовище. Человек, на котором лежит вина за смерть детей, увечья их матерей, безысходное пьянство отцов.
Перед ней как наяву возник Барроуфилд.
Омерзительная нищета, грязные, мрачные дома, груда тлеющего угля, дымом своим затмевающая чистое небо, доносящиеся отовсюду грохот молотов и машин.
Воображение рисовало картину, которую часто описывал ее отец. Она видела цепляльщиков, скрючившихся в темной норе, пятилетних детей, пребывающих по шестнадцать часов в сутки в полном одиночестве.