Искушение учителя. Версия жизни и смерти Николая Рериха

Минутко Игорь

— Как, как? — «Хозяин» даже подался вперед, нависнув над столом и чуть не опрокинув кувшин с вином. — Что это значит?

— Липачи… Ну, липнут ко всему, как мухи.

— Очэнь самостоятельный человек мой давний друг Бокий. Очэнь! — вождь помолчал. — Так что, Ваня, действуй в этом направлении.

— Сообразим, товарищ Сталин.

— Ну, а как обстоит дело с «Единым трудовым братством»?

— «Единое трудовое братство»? Действует: собираются, философствуют, спорят. Но и практические дела решают. Ведь экспедиция, цель которой найти страну Шамбалу… Бред все это, товарищ Сталин. Идея этой экспедиции… Ведь она родилась в «братстве», возглавляемом

Барченко. Может быть, пора всю эту лавочку прихлопнуть? В одну ночь? Список всех членов ЕТБ у меня есть. В несколько часов управимся. Только дать Команду…

— Ни в коем случае! — воскликнул Сталин и лицо его побагровело. — Ни в коем… Нэт, Ваня, какой-то важной извилины у тебя в башке нет, нэ хватает. Разгромить их «братство» сейчас — это значит арестовать и Бокия. А Глеб Иванович помимо своих текущих дел, помимо организации экспедиции занят очэнь ответственной работой государственной важности.

«Вы имеете в виду „черную тетрадь“? — чуть было не спросил Иван Иванович, но вовремя сдержался.

— А кто нас информирует о «братстве»? — спросил, похоже, успокоившись, «Хозяин». — Тоже Меченый?

— Нет, товарищ Сталин. Все сведения о «Едином трудовом братстве» мы получаем от агента Дыма. Уж больно много курит этот сотрудник спецотдела.

— И Меченый не знает о «братстве»?

— Знает, конечно. Он профессионал в деле доносительства, сует нос во все дыры. Но я его об ЕТБ не спрашиваю, заданий по этой организации не даю. Он и не вникает в детали…

— Хорошо! — перебил Сталин. — Пусть этот Дым напишет большую, очень большую, Ваня, докладную о «братстве» Барченко и Бокия… Смотри-ка! Получается три «б». Три б..ди. И в докладной, скажи ему, все детально, по пунктам.

— Будет сделано, товарищ Сталин.

— Все, Ваня, устал. Будэм отдыхать, кушать. — «Хозяин» хлопнул в ладоши, крикнул: — Тамаз!

В гостиной мгновенно возник молодой человек в белом кителе.

— Скажи на кухне, пусть готовят шашлыки. И зови этих пигалиц, длинноногих балеринок.

— Они заснули.

— Буди.

Через два дня — было 1 августа 1925 года — два человека, занимавшие руководящие посты в ОГПУ — Михаил Абрамович Трилиссер, заместитель Дзержинского, начальник иностранного отдела (попросту — разведки), и Генрих Григорьевич Ягода, тоже заместитель председателя ОГПУ, начальник контрразведки, в служебной почте обнаружили одинаковые, слово в слово, анонимные письма:

«Доводим до вашего сведения, что за вашей спиной спецотделом по инициативе Бокия Г.И. организована экспедиция в Тибет в поисках страны Шамбалы. Как вам, конечно, известно, о намерении отправить ее было доложено коллегии ОГПУ в декабре прошлого года профессором Барченко. Сейчас профессор работает в спецотделе научным консультантом Бокия Г. И., и он назначен руководителем экспедиции. Все мероприятие финансируется СНХ и отчасти спецотделом, у которого, как вам наверно известно, есть свой собственный счет в Центральном государственном банке. Сумма, отпущенная на экспедицию — 100 000 золотых рублей.

Экспедицию одобрил и поддержал нарком иностранных дел Чичерин Г. В., о чем сообщил на днях в своем «Заключении» в Политбюро.

По нашим сведениям экспедиция Бокия-Барченко отправится в путь в ближайшее время: у них остались последние формальности — получить въездные визы, все документы давно лежат в визовом отделе посольства Афганистана, все там согласовано, остается определить дату отъезда.

Считаем, что вся эта история возмутительна: Бокий Г. И. не имел

права действовать самостоятельно, конспиративно, не поставив вопрос об экспедиции в Тибет на заседании коллегии ОГПУ и не получив на столь ответственное государственной важности мероприятие «добро» всех членов коллегии.

Думаем, что еще не поздно остановить эту авантюру. При одном условии: действовать быстро, решительно и энергично».

Подпись под эпистолой отсутствовала, но содержание ее было более чем красноречиво. Первым донос в то пасмурное августовское утро прочитал товарищ Трилиссер и, побагровев, мгновенно налившись черной злобой, схватил трубку внутреннего телефона. Он звонил своему единомышленнику, другу, собутыльнику, соучастнику диких оргий, до которых оба были охочи — товарищу Ягоде.

— Генрих! Это я… Я тут…— дальше последовала длинная виртуозная тирада из «мать-перемать». — Я тут письмецо получил, анонимочку… От кого-то из наших коллег. На конвертике -«Лично. Строго конфиденциально»…

— Постой, постой! — голос Генриха Григорьевича был прокуренный и сиплый. — Желтый конверт?

— Желтый…

— Значит, я тоже такое получил. Вот он! «Лично. Строго конфиденциально». Мне. Еще не распечатывал.

— Распечатай, прочитай и звони мне. — Михаил Абрамович шваркнул телефонную трубку на рычажок, да с такой силой, что она сорвалась и повисла на шнурке.

Ягода позвонил через несколько минут.

— Что себе позволяет этот Бокий? — орал в трубку Генрих Григорьевич, наверное брызгая слюной, потому что зубы у него были редкие и крупные. — Этот интеллигентишка, очкарик, недоучивший студент!..

— Мелкий буржуа по своим убеждениям и замашкам, — успел добавить Трилиссер.

— Вот что, Миша, — Ягода часто и тяжело дышал, и казалось, телефонная трубка источает запах его пота, гнилых зубов, водочного перегара, больной печени. — Вот что… Поднимайся ко мне, что-нибудь сообразим…

— Иду!

Тут надо напомнить: с самого начала существования спецотдела при ОГПУ учреждение Бокия фактически было выведено из-под контроля руководства ведомства Дзержинского. И сразу возник конфликт между почти всеми членами коллегии ОГПУ и Бокием. Ягода и Трилиссер возненавидели Глеба Ивановича за самостоятельность, за независимые, резкие суждения, за то, что он никого из выше его стоящих на служебной лестнице или равных ему по рангу не ставил в известность, чем он и его люди занимаются в спецотделе помимо шифровки документов, дешифровки и прочего, что связано с прямыми обязанностями отдела. Он, видите ли, сам разрабатывает спецоперации и проводит их, экспедиция в Тибет в этом ряду, собирает сведения о руководящих работниках ОГПУ, всегда в курсе всего, что происходит на Лубянке, о чем постоянно пишет пространные доклады Дзержинскому — там говорится и о политических разговорах сотрудников, и о сторонниках Троцкого и Зиновьева в аппарате спецслужб. Да он просто опасен, это Глеб Бокий!

Ягода и Трилиссер и раньше, как могли, пакостили начальнику спецотдела, но чаше всего это были комариные укусы. Может быть, наконец-то настало время по-настоящему свести счеты?..

Теперь, чтобы окончательно понять этих людей (если они люди…), нам надо несколько забежать вперед. Эпопея с экспедицией в Тибет позади. Умер Дзержинский. Его пост занял вялый, безвольный и постоянно болеющий Менжинский. Фактический хозяин Лубянки Генрих Ягода — первый заместитель председателя. Власть Ягоды в буквальном смысле слова всемогуща, огромна и увеличивается с каждым годом.