Искушение злом
Шрифт:
Верховный жрец вознес руки. — Во имя Сатаны, владыки и господина, я призываю силы Тьмы наделить меня их адской властью. Раскройте шире врата Ада и дайте мне все, чего я жажду. Наша радость — это жизнь плоти. Мы стремимся к ней и требуем ее. Слушайте меня!
Эрни содрогнулся, услышав произносимые имена. Он знал их, изучал их. Молился им. Но впервые он был не один. И кровь его закипела, растворяя оставшийся внутри него страх, пока он повторял вместе со всеми эти имена.
По кругу пошла чаша. Эрни смочил пересохший рот вином,
Он смотрел на верховного жреца. Скульптурный образ, созданный Клер, вторгся в репльность. «Она знала, — подумал он и возжаждал ее. — Она знала».
Был поднят меч, чтобы вызвать четырех принцев ада.
Власть ледяным кинжалом вонзилась в него. Жар и холод чередовались, как в сексуальном танце. Его затрясло, когда он присоединился к песнопению.
— Повелитель, мы приводим к Тебе этой ночью нашего нового брата. Мы предлагаем тебе его сердце, его душу, его чресла. Молодость благословенна. Молодость сильна. Его кровь смешается с нашей кровью ради твоей славы.
— Ave, Сатана.
Он вытянул руку, повелевая Эрни войти в круг. — Пришел ли ты сюда по собственной воле?
— Да.
— Признаешь ли ты Князя Тьмы своим Повелителем и Господином?
— Да.
— Готов ли ты поклясться сейчас, что будешь хранить священную тайну этого места? Что отдаешь себя в руки Закона?
— Клянусь.
Эрни почти не почувствовал укола в указательный палец левой руки. Как во сне он приложил палец к поднесенному пергаменту. И кровью начертал свое имя.
— Теперь ты дал клятву. Теперь ты присоединил свое имя к немногим избранным. Если ты заговоришь о том, что ты увидел этой ночью, язык твой почернеет и отвалится. Сердце в твоей груди превратится в камень, и дыхание твое остановится. Сегодня ночью ты примешь Его гнев и Его наслаждение.
— Я принимаю их.
Жрец положил руки на плечи Эрни и откинул назад голову. — Мы несемся на быстром ветре туда, где ярок свет наших желаний. Нам принадлежат все радости жизни. Жизнь в похоти — наш удел. Мы мужи.
— Да будут благословенны.
— Я — ствол пронзающий с наконечником из железа. Женщины жаждут меня.
— Мы мужи.
— Плотский восторг наполняет меня. Кровь моя кипит. Мой детородный орган в огне.
— Мы мужи.
— Все демоны вселились в меня. — Он опустил голову и впился взглядом в Эрни. — Я пантеон плоти.
— Ave, Сатана.
Вперед вышла фигура, поднесшая жрецу маленькую кость. Тот взял ее и двинулся к алтарю, оставив шатающегося Эрни. Кость была водружена меж бедер той, что изображала алтарь. Он взял чашу, стоявшую меж ее грудей и наклонил ее так, чтобы вино пролилось на ее тело.
— Земля есть моя мать, влажная и плодовитая блуд-ница. — Он провел руками по алтарю, сдавливая и царапая его. — Услышь нас теперь, Великий Сатана, ибо мы взываем к твоему благословению
— Поддержи нас, Повелитель.
— Нас, жаждущих всего на свете.
— Поддержи нас, Повелитель.
— Нас, берущих то, что пожелаем.
— Ave, Сатана.
Был принесен козел, вынут нож. С кружащейся от наркотиков и гипнотических песнопений головой, Эрни упал на колени. Он молился только что отринутому им Богу, чтобы ему не стало плохо.
Его поставили на ноги и стащили с него балахон. Жрец вытянул руку, с которой капала кровь, и обмазал ею грудь Эрни.
— Теперь ты отмечен жертвенной кровью. Назови имя. Эрни закачался, загипнотизированный взглядом горящих глаз. — Сабатан.
— Сабатан.
Жрец вернулся к алтарю, повторяя восклицание. Он поднял кость и повернулся так, чтобы остальные участники ритуала могли пройти перед женщиной.
— Плоть безгрешна, — сказал он.
Были сброшены одеяния и песнопения зазвучали громче. Эрни слышал лишь их, когда его повлекли к алтарю. Он потряс головой, пытаясь прояснить мысли. Она взяла в руки его одеревеневший член и стала грубо манипулировать им, пока Эрни не задрожал. Под завывание молитв он услышал ее тихий и дразнящий смех.
— Ну, давай, мальчуган. Разве ты не хочешь показать этим старым козлам, на что ты способен?
Его охватила ярость, отвращение и вожделение. Он вонзился в нее, со всей силой овладевая ею, пока не увидел, как ее насмешка сходит с ее лица, уступая место выражению удовольствия.
Он знал, что они наблюдают за ним, но ему было все равно. Ее жаркое дыхание овевало ему лицо. Мускулы его дрожали. В глазах у него выступили слезы, когда звуки песнопений окутали его. Теперь он был одним из посвященных.
Закончив акт, он смотрел, как предавались сладострастию другие, и снова вожделел. Они занимались этим с ней по очереди, жадно совокупляясь, насыщаясь ее плотью. Они уже не выглядели могущественными, а напротив жалкими, пользуясь для своей похоти одним и тем же сосудом, демонстрируя при лунном свете свою дряблость и слабость.
Некоторые из них совсем старики, понял он. Жирные старики, сопящие во время совокупления. Его взгляд становился все более циничным по мере того, как наркотик выветривался и возбуждение спадало. От нетерпения некоторые мастурбировали прямо на землю. Они выли, опьяненные сексом и кровью.
Глаза Эрни насмешливо скользили по ним и встретились с глазами другого. На нем была маска, изображающая Мендеса. Его обнаженное тело было бледно и правильных пропорций, на груди покоился тяжелый серебряный брелок. Он не плясал вокруг костра, не взывал к луне, не падал сладострастно на женщину. Он просто стоял и наблюдал.
«Вот где была власть», — догадался Эрни. Сосредоточенная в этом человеке. Теперь он это знал, понимал. Когда тот двинулся к Эрни, юноша задрожал от догадки, мелькнувшей у него в голове.