Искушение
Шрифт:
— Моя любовь отдана вам, Гидеон. И всегда будет принадлежать только вам, — прошептала Гарриет, прижимаясь к груди мужа.
— Вы очень добры ко мне, — тихо отозвался виконт. — Больше, чем я того заслуживаю.
— Гидеон…
Он подхватил ее на руки и отнес на кровать. Опустив Гарриет на белоснежные простыни, он лег рядом. Он обнимал ее с бесконечной благодарностью, бережно и ласково, как бесценное сокровище.
Гарриет раскрылась ему навстречу, точно цветок солнцу. Гидеон прильнул поцелуем к ее губам, наслаждаясь ее вкусом. Его руки ласкали шелковистые
Она пьянит точно вино, подумал Гидеон. Все в ней воспламеняло страсть. Гидеон застонал, почувствовав, как нога жены скользит по его ноге.
— Гидеон?
— Вы — все, что у меня есть, — прошептал Гидеон. Он покрывал обжигающими поцелуями ее грудь, нежно ласкал отвердевшие соски. Она мгновенно ответила на его ласку, призывно выгнувшись.
Гарриет, как ни одна другая, разжигала в нем пламя страсти
Когда Гидеон уже не мог терпеть это нежное мучение, он раздвинул ее ноги и опустился в колыбель между ее бедрами. Его палец скользнул в мягкую влажную глубину. Гарриет была готова принять его. Осознание этого вызвало ощущение страстного восторга.
— Гарриет. Моя нежная, любимая Гарриет. — Гидеон вновь прильнул к ее губам, разомкнул их языком, медленно вторгаясь в ее плоть.
Гидеон снова пережил сладостное удовлетворение, какое испытывал всегда, когда познавал Гарриет. Он чувствовал, как ее тело смыкается вокруг него, втягивая его в глубь себя, отдаваясь ему. Затем он был в ней, становясь на какой-то всепоглощающий миг частью ее тела.
Ноги Гарриет обвили талию виконта, ее ногти впились ему в плечи. Она прижалась к Сент-Джастину, приподнялась, чтобы встретиться с ним со страстью, равной его по силе. И она повторила ему о своей любви, возносясь на вершину наслаждения, когда ее тело задрожало в его объятиях.
Гидеон прижимал ее к себе, пока не затихла дрожь. Затем он извергся в нее бесконечно долго, так, что казалось: этому нет ни начала, ни конца.
Гидеон проснулся, когда солнце уже взошло. Этот восход был гораздо более ясный и безоблачный, чем все предыдущие Какое-то время виконт лежал неподвижно, смакуя открытие, родившееся в эту ночь в его сердце
Он любит Гарриет. Он будет любить ее до конца дней своих.
Повернувшись, Гидеон потянулся к жене с рвущимися с губ словами.
Гарриет исчезла.
Глава 20
Подняв лампу повыше, Гарриет тщательно осмотрела пещеру. Она облегченно вздохнула, не обнаружив следов работы молотком или долотом. Какие бы ископаемые ни скрывались в толще стен пещеры, они все еще были заключены в камне.
Гарриет, заметно повеселевшая, повесила лампу на выступ скалы и развязала мешок с инструментами. Она чувствовала себя вполне счастливой, и прежде всего потому, что в последнее время они прекрасно ладили с Гидеоном.
Прошедшей ночью она остро почувствовала, что стала мужу ближе. В его страсти угадывалось нечто большее, чем доброта. Гарриет не знала, почувствовал ли это Гидеон, и спрятала свое открытие у себя в сердце.
Сегодня утром леди
Эта надежда придала ей новые силы, и как только закончился прилив, она энергично взялась за работу.
Сжимая в руках молоток и долото, Гарриет проследовала к тому месту, где нашла зуб гигантской рептилии. Она решила приступить к поискам именно здесь. Если повезет, то, возможно, сохранились и другие фрагменты челюсти. Таким образом, она сможет восстановить большую часть челюсти. Воодушевленная, Гарриет принялась аккуратно обрабатывать скалу.
Вероятно, именно из-за непрекращающегося звона металла о камень она не услышала, как по тропинке спускается человек. Или же Гарриет так увлеклась работой, что, не замечая ничего вокруг, не обратила внимания на приглушенные шаги. А может, она слишком быстро свыклась с мыслью, что пещеры отныне принадлежали ей?
О причинах приходится только гадать, но, когда у входа раздался звучный голос Клива Раштона, Гарриет, вскрикнув от удивления, выронила долото.
— Не думал, что вы так быстро вернетесь в эти пещеры. — Раштон кивнул с холодным удовлетворением. — Разумеется, это я послал записку, а не миссис Стоун. Она весьма кстати отправилась навестить свою сестру.
— О господи, сэр, как вы меня напугали. — Гарриет принялась озираться в поисках упавшего на каменный пол долота.
— Конечно, вы сломя голову бросились сюда, как только узнали, что ваши бесценные ископаемые в опасности. Разве может что-нибудь сравниться с одержимостью истинного коллекционера? Когда-то я сам пережил подобное.
Гарриет крепко сжала молоток. Она только сейчас поняла, что Раштон целится в нее из пистолета.
— Ваше преподобие Раштон. Похоже, у вас помутился разум. Объясните, что все это значит?
— А значит это многое, леди Сент-Джастин. Прошлое, настоящее и будущее. — Глаза Раштона горели адским огнем. Он смотрел на нее так, словно готовил ей местечко в аду — Точнее мое прошлое, ваше настоящее и мое будущее. Для вас, моя милая, будущего нет.
— Сэр, опустите пистолет. Вы сошли с ума.
— Наверное, кто-то скажет и так. Но им не дано всего понять.
— Не понять чего? — Гарриет заставила себя говорить спокойным тоном. Она понимала, что ее единственная надежда на спасение — заставить Раштона говорить с ней. Гарриет еще не знала, как распорядится выигранным временем, полагаясь больше на чудо.
— Они не поймут, как трудно было добиться, чтобы моя красавица Дидре могла выйти замуж за Сент-Джастина, — гневно сказал Раштон. — Мне пришлось принести в жертву первенца Хардкаслов.
— О господи, вы убили брата Гидеона?
— Все было так просто. Каждое утро он катался верхом среди скал. Нужно было всего лишь в зимний день испугать выстрелом его лошадь. — Глаза Раштона неожиданно затуманились, будто перед его взором предстали события прошлого. — Лошадь испугалась, но не сбросила всадника. Я кинулся к ним. Рэндал разгадал мои намерения. Он спрыгнул с коня, но опоздал — я был уже рядом. Дело было сделано.