Искушение
Шрифт:
Занимаясь детьми, Дженни распустила длинные шелковистые волосы. Обрамляя красивое нежное лицо, они свободно падали на плечи. Она была прекрасна, как мадонна, и Габриель, не в силах отвести от нее взгляда, не мог не прикоснуться к ней. Проходя мимо, он, будто случайно, касался ее плеча, волос. Делая вид, что смотрит на ребенка, прижимался к ней, незаметно нежно поглаживая стройную ногу. Его страстный взор молил ее поскорее закончить домашние дела.
– Дженни, американцы будут принимать мальчика за шведа, итальянцы – за старую крестьянку-ворожею. И однажды они вышвырнут
– Все это надо хорошо обдумать, – рассеянно сказал Саверио. – Он наблюдал за игрой братьев Мейхен в шашки. Доской служила крышка ящика из-под апельсинов, шашками – пуговицы, которые София принесла шлифовать.
– Ха! Я вышел в дамки! – объявил Мик Мейхен своему брату, побив сразу три шашки. – Если хочешь, Дженни, я научу малыша настоящему ирландскому языку, гэльскому. – Он напустил на себя грозный вид и с шутливой враждебностью посмотрел на Габриеля, потом хитро и понимающе – на девушку. – Я выиграл, Дженни. Теперь ты пойдешь со мной? Или твое сердце принадлежит тому бродяге?
– Почему нет? – Медея шаркающей походкой вошла в кухню. Она протянула Дженни пару крохотных кожаных башмачков, застегивавшихся на перламутровые пуговицы.
– Для bambino, – сказала она.
Когда Дженни вернулась домой, старушка уже ложилась спать. И сейчас с распушенными, длинными – ниже пояса – седыми волосами она походила на языческую колдунью, прорицательницу, покинувшую свою пещеру на берегу Средиземного моря ради новой жизни. Это впечатление исчезало, когда Медея улыбалась. Улыбка смягчала резкие черты лица, зажигала веселые огоньки в ее проницательных глазах, превращала ее в милую добрую бабушку.
– Спасибо, Медея. В таких башмачках мальчик сразу побежит. Конечно, Эллис научится говорить по-шведски у дяди Эвальда, Габриель. Он уже слышал несколько слов от Ингри. Крошка Эллис, ты будешь говорить на трех языках, но главный среди них – английский. Без него ты не станешь настоящим американцем. Ингри будет учиться вместе с тобой.
Девочка спокойно сидела; пока Велентайн расчесывала ей волосы, а Вероника кормила конфетами. Услышав свое имя, она посмотрела на мать и весело захлопала в ладоши. Потом сладко зевнула. Дженни, улыбнувшись Габриелю, пошла укладывать детей. Она уложила младенца в коробку, служившую ему колыбелью, и тихонько запела, укачивая Ингри.
– Очень скоро, маленькая Ингри, у нас снова будет красивое деревянное кресло-качалка, такое, как дома, – голос Дженни стал печальным, когда она вспомнила, как они далеко от родного дома. Она поцеловала девочку и положила в постель. – Спасибо тебе, Господи, за солнце, сияющее в небе. Спасибо за детей, что остались живы, – прошептала Дженни.
Каждый вечер, укладывая спать Эллиса и Ингри, она шептала эти слова. И вдруг она вспомнила о матери мальчика и грустно вздохнула.
Когда Габриель и Дженни собрались уходить, София раскладывала заготовки бумажных цветов, которыми с утра займутся девочки.
– Вы прекрасно выглядите. Просто великолепно, – она озабоченно покачала головой. Ей не верилось в измену Фиаммы.
– Танцы пойдут Габриелю на пользу, – сказал Саверио, –
Девушка подобрала волосы и сколола оловянной заколкой, на шее – черная бархотка с брошью. Габриель, с зачесанными назад длинными черными волосами, был необычайно красив и взволнован.
– Скоро подойдет Рокко с двумя квартирантами, Фредом Фостером и… – Он бросил быстрый взгляд на братьев Мейхен, – ирландцем… из Белфаста.
Глаза Мика на мгновение расширились. Больше ничем он не выдал своего интереса к появлению соотечественника. Он ни о чем не спросил, встал, потянулся.
– Пошли. Я провожу вас до угла. Буду вдыхать приятный аромат духов и делать вид, что Дженни – моя девушка.
Когда они подошли к бару на углу, Мик небрежно спросил:
– Послушай, Гейб, этот ирландский странник, которого ты посылаешь к нам… Кажется, ты сказал, он из Дублина? У меня там знакомые. Как ты сказал его зовут?
Габриель пристально посмотрел на друга.
– Я не называя его имени. Его зовут Флинн. Джоко Флинн. Он из города Белфаста, ты его знаешь, Мик?
– Может да, а может, и нет. В Белфасте живет множество Флиннов. И в Дублине тоже. Чао! – Когда Мик открыл двери бара, до них донеслись громкий шум голосов, запах опилок и дешевого пива.
– О чем ты задумалась, Дженни? – спросил Габриель. – Я знаю, это – не «Дельмонико», [15] но и он не так уж плох.
15
«Дельмонико» – один из самых престижных ресторанов Нью-Йорка, названный по имени его первого владельца
Они вошли в чистенький недорогой ресторан «Чайлд». Газовые лампы ярко освещали уютный зал. В несколько рядов стояли длинные столы с мраморными досками, вокруг которых тесно расставлены гнутые деревянные стулья. Обедающим приходилось сидеть почти вплотную. Полы, стены выложены белым кафелем. Вдоль стен протянулась мраморная планка с латунными крючками для одежды. Это был ресторан с самообслуживанием. Девушки в белых платьях только убирали освободившиеся столы. Габриель принес на подносе два пончика, чашку американского кофе для себя и стакан холодного молока для Дженни. Большими глотками она отпила сразу полстакана – она очень любила молоко, – радуясь и улыбаясь, словно ребенок. Молочные усы над ее пухлыми нежными губами развеселили Габриеля, и Дженни быстро стерла их салфеткой.
– Замечательный ресторан, Габриель. Это первый настоящий американский ресторан, который я увидела. Мне все здесь нравится. Но меня огорчает, что ты тратишь так много денег. У тебя ведь осталось всего десять долларов. Я очень тоскую по дому, но здешнее молоко почти такое же хорошее, как в Швеции, и мне стало немного легче. Я все время думаю о матери Эллиса. Она, наверное, очень сильно скучает по своему сыну. А что, если ее не отправили домой? Может быть, она еще на острове Эллис или даже в Нью-Йорке? Она же не знает, где его искать.