Искушение
Шрифт:
Молодая женщина, грациозная, как лебедь, плыла по ступенькам, едва касаясь рукой перил. Ее спутник осторожно держал ее под руку. Она шла легко и плавно, словно акробат по канату. Высокие каблучки ее модных туфель звонко стучали по тротуару. Лакей услужливо следовал по пятам. Усаживаясь в ландо, она аккуратно подобрала длинную юбку и изящной рукой запахнула боа из перьев.
Экипаж отъехал. Прежде чем лакей успел закрыть двери особняка, Дженни и Габриель, вдыхая аромат дорогих духов, еще витавший в вечернем воздухе, успели увидеть обитые гобеленом
– «Сирень», – сказала Дженни мечтательно. – Она пользуется духами с запахом сирени. Как она красива!
– Не красивее тебя, Дженни. Я видел не ее, а тебя, стоящей на ступеньках в прекрасном платье, в драгоценностях, закутанную в боа. Я стоял рядом с тобой. Это был наш дом, и мы ехали на обед. Потом в оперу или Карнеги-Холл. Что скажешь? – Он внимательно вглядывался в ее лицо. Дженни рассмеялась.
– Я простая деревенская девушка, Ангел Габриель, – возразила она. В душе Дженни была довольна маленькой сказкой, которую он ей рассказал. Агнелли понял это, потому что она назвала его «Ангел Габриель». – Смешно думать, что мы можем оказаться на их месте. Как ты думаешь, куда они поехали?
Дженни и Габриель, держась за руки, шагали по Пятой авеню, не замечая никого вокруг. Позади них, крадучись, шел неуклюжий Гьерд Зорн. Он следил за ними весь день.
– Обедать. Есть устрицы и бифштекс. Пить шампанское, держась за руки. Когда обед закончится, по дороге, в ландо, он украдкой поцелует ее. Вот так, – Габриель нежно поцеловал. Дженни. – А в карете, по дороге на концерт или на бал, он будет целовать ее и потеряет голову… в ее объятиях… от ее душистых волос… – Он снова поцеловал девушку.
– Габриель, пожалуйста, не надо, – хихикнула она. – Вокруг люди.
Вскоре богатые дома остались позади. Они шли мимо деревянных хибарок и лачуг, тянувшихся за пределами прямых чистеньких городских улиц.
– Здесь некому смотреть на нас, – Габриель обнял Дженни.
Она оглянулась, и Зорн спрятался за углом жалкой лачуги. Они быстро поцеловались.
– А если бы я смог построить для тебя красивый особняк на этом месте, когда снесут трущобы? Ты согласилась бы жить в нем?
– Мне не нравятся вопросы «если бы». Но это был бы сказочный дворец для принцессы, Габриель, – она весело и звонко рассмеялась.
Стемнело. Стало прохладно. Габриель обнял девушку и прижал к себе.
– Разве не ты тот человек, что собирался выращивать виноград в Калифорнии, жить по собственным законам на громадном американском поле вдали от города?
– А еще я говорил тебе, что никогда не знаю, чего хочу, – Агнелли приостановился, чтобы закурить, запрокинул голову и выпустил в небо колечки дыма. – Мои желания часто меняются. Больше всего мне нравится то место, где я живу, и я люблю того, кого выбрал сам.
– Это ненадолго. Как только ты подумаешь, что где-то трава зеленее и девушки красивее, или вино краснее и небо синее и выше… – Дженни покачала головой. – В любом случае, глупо
– И у тебя двое детей, о которых надо заботиться, и тебя ждут в Айове, – добавил Габриель холодно. – Не обращай внимания на мои слова. Я просто притворялся.
Они молча шли по улице, не глядя друг на друга. У опоры он снова поцеловал ее настойчиво и жадно. Дженни покорно прильнула к нему.
– Габриель… – произнесла она со вздохом. – Нам некуда пойти… у нас нет своего угла. – Она вырвалась из его объятий.
Они снова замолчали. Когда они подошли к дому, где жили Агнелли, Габриель заговорил.
– Черт побери, Дженни Ланган, я не могу построить дворец прямо сейчас, но у меня хватит денег, чтобы снять в нем комнату только на одну ночь. Там будет большая мягкая постель, горящий камин, самое вкусное на свете красное вино. Ты пойдешь со мной… Ты останешься со мной еще раз… в подходящем месте? – шептал он, обнимая девушку. Они прислонились к двери подъезда, которая распахнулась под их тяжестью, и ввалились в подъезд. Худой и морщинистый старик усмехнулся, увидев их, и безмолвно пошел своей дорогой.
– Нет, – ответила Дженни, поднимаясь по лестнице. Габриель обхватил ее и снова прижал к себе. Он целовал ее шею, его руки поглаживали ее грудь.
– Я хочу видеть тебя обнаженной, а ты хочешь видеть меня… видеть тебя… прикасаться к тебе… к твоей коже… – Он провел пальцами по стройной шее, погладил ее плечи, потом коснулся ее отвердевших поднявшихся сосков.
– Нет! – повторила Дженни решительно, выскальзывая из его рук.
Он догнал ее на третьем этаже и потянул в темный угол. На этот раз она не противилась и отвечала на его поцелуи. Сначала неуверенно она обняла его за шею, и ее губы страстно раскрылись навстречу ему. Он прижал Дженни к стене.
– О, Габриель, нет, только не здесь, не сейчас, не так, как раньше, – прошептала она.
С грохотом открылась входная дверь. На лестнице зазвучали шаги. Вбегая на следующий этаж, Дженни увидела полоски света под дверями, из-за которых лились звуки музыки, слышались голоса. На четвертом этаже она остановилась, окликнула Габриеля и обняла его, когда он подошел.
– Хорошо, Габриель, Я пойду с тобой в ту комнату во дворце… только на одну ночь, – прошептала она ему у двери в квартиру Агнелли. – Но сначала мне нужно заняться детьми.
Чертыхаясь и натыкаясь на стены в полутьме подъезда, Гьерд Зорн не спеша направился к выходу.
ГЛАВА 11
– Я буду разговаривать с Эллисом только по-английски, Медея – по-итальянски, а остальные – на том языке, на каком захотят, – с улыбкой сказала Дженни, забирая младенца у Софии.
Марелла уже накормила его, София переодела в мягкую вышитую рубашечку и чепчик, когда-то принадлежавшие Рокко. Она хранила их и платьице, в котором крестила сына, для своего первого внука.