Искушение
Шрифт:
Здесь все дышало покоем и уютом. Здесь можно было оставить жизнь, не замечая, как за окном бежит время.
— Оставайся, — вдруг предложил он. — Необязательно у меня. Необязательно в этом городе. Просто оставайся.
— В уплату?
— Я сейчас не об этом. Мне понадобилась всего неделя, чтобы вернуть тебя к жизни. Только представь! Больше никаких погонь и падений с крыши. В жизни ведь еще столько всего — закаты, рассветы. А как птицы поют на заре! И люди. Их много. Все разные. Это жизнь. Не отказывайся от нее. Оставайся.
Я
— Тот ведьмак, которого вы называете Мельником, ошибся. Он не должен был так с тобой поступать. Я готов исправить все, что он натворил. Я думаю, это было больно. Но это можно забыть.
Больно? Боль стала частью моей жизни. Я ее уже не замечаю.
— Мне снились плохие сны.
И тут я вспомнила, зачем вообще сюда приехала. За покоем. Я его получила.
— Больше тебя ничего тревожить не будет. Обучение завершилось. — Эдо присел на табурет, положив одну свою длинную ногу на другую, качнул тапочкой. — Порой, чтобы начать нормально жить, надо умереть. А ты теперь будешь жить долго. Я тебе обещаю.
— Значит, все-таки это была ваша игра?
— Антон искал средство спасти свою любимую. Первая, о ком он рассказал, была ты. Мы должны были встретиться, и я попросил рассказать тебе обо мне. Антон должен был приехать раньше, но он опоздал. Я все сделал, чтобы ваша встреча не состоялась… Да, я знал, что все должно было так произойти… Тебя слишком ослепило чувство любви, поэтому ты перестала видеть окружающее. То, что тебя захотят сделать вампиром, было очевидно. Всем. Одна ты об этом не догадывалась, продолжая играть с огнем. Можно было ничего не делать, лишь дождаться этого момента. Но тут вмешался Антон. Странный неудачливый мальчик.
— Макс не стал делать из меня вампира!
— Это-то и удивляет, — вздохнул Эдо. — Не дели мир на чужих и своих. Мир — твой! Ты можешь сама выбрать, чем заплатить за обучение.
Я подняла глаза. Эдо улыбался. Простой такой человеческой улыбкой. Конечно, я могу выбрать. Ведь есть еще одно чувство, о котором я не догадывалась в момент договора. Мне о нем рассказало одинокое полотенце в ванной.
А потом день протек сквозь шторы золотом солнца, завис на уличных фонарях, отразившихся в наступивших сумерках желтым светом.
Эдо уходил, возвращался, что-то делал по дому, но больше мы не разговаривали, словно все слова уже были сказаны. Мне осталось выбрать. Вернуться туда, куда, как мне казалось, пути уже не было. Нормальные отношения, размеренные дни, сотовый телефон в кармане и жизнь, где смерть не норма, а исключение. Или вечный бег, постоянная неизвестность. Но зато с Максом. С нашей любовью. Что я буду делать в тихом «нормально» без этого чувства? Даже если Эдо продолжит опекать меня. Что мне даст его забота, его покой и его правильность без любви?
Я вышла на балкон. В этой теплой пронизанной солнцем и светом комнате мне стало не
Обхватила себя за плечи. Над крышами домов вставали горы. Они нависали над городом, звали к себе. Наверное, там, в горах, далеко-далеко от людей, будет хорошо и спокойно.
Не помню, сколько простояла так. Похолодало. Горло вдруг стало саднить, словно я только что съела большую пачку мороженого.
Штора за спиной шевельнулась.
— Ложись спать.
— Я… — начала говорить и задохнулась. Столько хотелось сказать, но все то, что было внутри, не складывалось в простые слова. Чувства в душе были шире обычных предложений и словосочетаний. Они только что явились, а поэтому требовали других звуков.
Эдо отошел, пропуская меня. Комната светлая, с желтым диваном, лакированным светло-коричневым шкафом, журнальным столиком, полупустыми книжными полками. Да, здесь было хорошо, но я не останусь. Тут не было места Максу. А без него ничего не имеет смысла.
Не поднимая глаз, прошла на кухню. Просто потому, что хотелось куда-то идти. Если стоять, можно было задохнуться. Коридор кончился, я уперлась в стол. Повернулась. Холодильник. Прислонилась к нему лбом. Холодный. Ноги не держали. Привалилась к стене, сползла на пол. Голова раскалывалась от невозможности соединить две вселенные.
Эдо ждал моего решения.
— Извините меня, — прошептала я, вставая.
Он молчал. Какая же вокруг стояла болезненная тишина.
В прихожей нашлись мои кроссовки. Глаза не поднимала. Было страшно. Если посмотрю, не справлюсь, так и останусь здесь. И тогда все будет по-другому. Совсем по-другому.
— Можешь забрать то, о чем я тогда не знала, — произнесла, смутившись. Как можно отдать вдруг родившуюся влюбленность, фантазию на тему несбывшегося будущего? В чем она выражается? В каком виде ее передают?
Эдо протянул руку. Я опешила. Но он ничего не сделал. Просто погладил по плечу.
— Оставь себе. Ты теперь будешь помнить об этом всегда. Как бы тебе ни было хорошо, в памяти останутся те мысли, что ты сейчас передумала. Ты будешь помнить меня. И это будет твоя плата мне.
— До свидания!
— До встречи! — произнес он негромко.
Все-таки я обернулась. Эдо улыбался. Его темные глаза были теплы.
Я бросилась вперед, вытянув руки. Наткнувшись на дверь, подумала, что не мешало бы ее отпереть. Дернула ручку. Не закрыто. Ну конечно! Его двери для меня всегда открыты. Он знал, что я уйду. Выбежала на лестничную клетку. Ступеньки зазвенели под ногами.
Улица была тиха. Я повернула направо и бежала, пока сердце не заполнило всю меня, мешая дышать. Дома перед глазами плясали темными отражениями действительности. Что я здесь делаю?