Искушения наших дней. В защиту церковного единства
Шрифт:
При сочетании внешней, общественной, и личной свободы, как стремление к личному и общему во Христе Иисусе спасению, может быть достигнут наилучший результат деятельности, в том числе пастырской.
Но главное, пастырь всегда и везде должен оставаться служителем Божиим. Он не может быть священником только в храме, а вне его жить, говорить, мыслить и вести себя по–другому, не как священник, а как светский человек. Двойная жизнь и двойная мораль недопустимы: "…кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами", — говорит Господь (Мк. 8, 38). Священник обязан быть церковным всегда и во всем, но церковность не есть только внешнее благоприличие или согласие с общепринятым учением и правилами,
Священникам, как и апостолам, дано "знать тайны Царствия Божия" (Лк. 8, 10). Это не есть какое–то эзотерическое знание тайн, сокрытое от непосвященных. В христианстве подлинном ни от кого нет секретов, все явно и открыто, как о том засвидетельствовал Сам Христос перед синедрионом: "Я говорил явно миру; Я всегда учил в синагоге и в храме, где всегда иудеи сходятся, и тайно не говорил ничего" (Ин. 18, 20). Но в христианстве есть неиссякаемая Божественная глубина и высота, которые недоступны праздному рационалистическому любопытству, но открываются ищущим чистым сердцем в смиренном богомыслии и вдохновенном молитвенном богообщении. Причастником и сотаинником небесных Тайн, света и красоты грядущего Царствия Божия, его Правды и Силы, содержащихся в Таинствах церковных, священник становится сам и приобщает к ним верующих прежде всего через богослужение и литургическую молитву, выше которой ничего нет на свете.
Сам по себе священник — не носитель абсолютной истины, и священный сан отнюдь не является гарантией безошибочности суждений. Не надо отождествлять себя с Церковью, которая в своей полноте одна единственная есть "столп и утверждение Истины" (1 Тим. 3, 15). Если священник ошибся в оценке или совете, то это не повод к огорчению уязвленным самолюбием, а повод к смирению, к осознанию своей духовной слабости и скудости. В пастырской душепопечительности надо всегда давать место действию благого Промысла Божия о человеке, "не заслонять собою Бога". Не исполнил прихожанин ошибочного совета и поступил по–другому — надо смиренно сказать: "Слава Богу, не послушался моего греховного или неверного совета, а совершилась святая воля Божия".
С другой стороны, надо иметь в виду еще одно обстоятельство. Некоторые люди спрашивают совета не по послушанию и смирению, а от своей духовной лени, от нежелания принимать самостоятельно решения и быть ответственным за них перед Богом и людьми. Такими лицами руководит лукавое стремление переложить ответственность на другого, то есть на священника. Они рассуждают так: если священник ошибся, дал неверный совет, то он и несет ответственность за это, а я не виновен и не несу ответственности. Такая позиция есть искание легкого духовного пути под личиной послушания. В конце концов, она приводит к духовной самопорабощенности. Все христиане призваны к духовной свободе, и надо это ценить. "Стойте в свободе, которую даровал вам Христос, и не повергайтесь опять игу рабства. К свободе призваны вы, братия" (Гал. 5, 1, 13). Свобода и послушание взаимосвязаны и не противоречат друг другу.
Бог есть Отец творения, всех живущих, и поэтому все люди в одном Небесном Отце между собой братья и сестры. У Бога нет пасынков и падчериц. Более того, у Небесного Отца нет внуков и правнуков, все — только дети, которые состоят в первой степени родства с Господом. Поэтому в земной Церкви, которая является отражением Царства Небесного, должны быть как бы "семейные отношения". Подлинное церковное каноническое послушание — это послушание любви сына к отцу и отца к сыну, а не послушание страха раба перед деспотизмом владыки и не самовластье барина перед униженным слугой.
Священнику в Таинстве рукоположения дается великая власть отеческой любви, а не личного эгоистического произвола. Народ наш всегда это чувствовал и сознавал и поэтому ласково называл священника батюшкой, отцом.
К сожалению, в настоящее время у нас нередко можно встретить священника или монаха, которые настоящую веру и верность Христу подменяют всевозможными фобиями, страхами. Мы то и дело слышим о патологических случаях, когда вместо просвещенного благодатью Божией пастырского служения полуграмотные священнослужители запугивают свою паству. Несведущие в учении Церкви, не знающие ни догматов, ни канонов церковных монахи распространяют нелепые и ложные предсказания, сеют панику среди паломников, среди простого народа, только еще приходящего к Церкви после долгих десятилетий навязанного атеизма. Тщеславное желание быть не таким, как прочие человеки, а может быть, и денежный расчет вызывают к жизни псевдопастырскую деятельность разных лжестарцев, которые, под видом духовного ведения и благодатной прозорливости, отравляют души людей религиозным экстремизмом и фанатизмом, всевозможными запретами, не имеющими разумных оснований в церковной традиции, например, рекомендациями избавляться от светских вещей, литературы, не лечиться у врачей, полагаясь только на волю Божию, срочно менять местожительство и уезжать из Москвы, так как скоро конец света, — видимо, полагают, что в другом месте конца света не будет. В этих случаях православное благодатное пастырствование подменяется психологическим давлением на пасомых, свойственным сектантскому гипнозу, вызывающему массовый психоз.
В части церковной, и в основном в малоцерковной среде, имеет место болезненное сектантское умственное движение, направленное как против государственной регистрации и удостоверения личности, так и против позиции Церкви по этому вопросу. По поводу принятия или неприятия ИНН ранее было дано обоснованное и авторитетное разъяснение Богословской комиссии и Священного Синода. Но некоторые силы, которые самозванно выдают себя за единственно и подлинно православных, выражающих мнение будто бы всей Церкви, до сих пор искусственно возбуждают церковный народ и сеют "апокалипсический" страх, который часто парализует волю и отводит от активной духовно–религиозной и общественно полезной деятельности.
По существу, в мировоззрении этого движения мы видим рецидив древнего магического отношения к цифрам и буквам как знакам эзотерических доктрин. Каждая цифра и буква, помимо общепринятого, имеет якобы еще тайный смысл. Церковь всегда пользовалась языком символов, но никогда не прибегала к мистическим языческим понятиям и категориям.
В этом движении, направленном и согретом не столько духовным идеалом, сколько национально–политическим, неправомерно и то, что временным локальным явлениям, таким как перепись населения, введение новых образцов паспортов и удостоверений личности, придается глобальное, общемировое апокалипсическое значение.
Повсюду видятся козни антихриста и последние времена. Но при таком понимании и настроении утрачивается вера в будущее, вера в последующее историческое существование России и Русской Православной Церкви. С одной стороны, некоторые участники этого движения, вероятно, серьезно, может быть, даже трагически больно переживают разлад и неустроенность нашей жизни. Но "петь общенациональную панихиду" еще рано. С другой стороны, не исключено, что это сектантское движение искусно поддерживается и усиленно внедряется для создания раскола в церковном обществе. Тогда это особенно опасно, и как никогда актуально звучат для нас слова апостола: "Умоляю вас, братья, остерегайтесь производящих разделения и соблазны, вопреки учению, которому вы научились, и уклоняйтесь от них" (Рим. 16, 17).