Искуситель, или Весь мир к моим ногам
Шрифт:
Возражений не было. Мы поели в ресторанчике и отправились гулять по городку. Узкие, неправдоподобно узкие улочки, куда не пробивалось солнце, колокольня, к которой надо подниматься по крутым ступенькам, крохотные дворики c буйно цветущими растениями; мне казалось, что я нахожусь внутри лабиринта со множеством ходов.
На одном из поворотов я ухватилась за стену.
– Устали? – Захаров посмотрел на меня сверху вниз.
– Ничуть! Просто с непривычки немного кружится голова.
– От впечатлений?
– Да.
– А вы неэмоциональны, – cказал он с некоторой
– Что под этим подразумевается? Что я не визжу и не хлопаю от радости в ладоши?
Он рассмеялся.
– Такая реакция была бы вполне уместной.
– Что делать! – пожала я плечами. – Работа на телевидении выжгла нервную систему. Приходится обходиться без визга, хлопков и других женских радостей.
– На отдыхе можно и расслабиться.
– Можно, но не нужно.
У Захарова зазвонил телефон. Он отошел в сторону.
Я осмотрелась кругом. Городок, прилепившийся к скале, выглядел как ее продолжение. Словно некий мастер выточил в скале эти дома и церкви. Солнце примостилось на верхушке колокольни и вот-вот сорвется вниз…
– Нам пора возвращаться.
– Жаль! – вырвалось у меня.
– Можно остаться ненадолго.
– Не надо. Дела есть дела.
Захаров пожал плечами, и обратный путь мы проделали в молчании. Он был как будто обижен на меня за что-то. А я, немного поломав над этим голову, оставила самобичевание в покое. Себя не переделаешь. Вот и Дима в последнее время часто говорил мне: Оля, тормози на поворотах, ты уже стала железным молотом, а не женщиной. Оставь это чертово телевидение на работе, а дома надень тапочки и расслабься. У тебя есть я, и со мной ты можешь побыть просто женщиной. Правда, такие смелые мысли не помешали Димке предать меня… Я сглотнула.
На вилле все ждали нас.
Спасский, Безиков, Ровнев. Добреева первой вышла к нам и демонстративно взяла Захарова за руку. Он освободился от ее руки, чему я порадовалась, и повернулся к Спасскому.
– Давид! Мне нужно кое-что с тобой обсудить… А потом ты, Ксюша, поднимись ко мне… – И он улыбнулся ей.
Я направилась к себе и почему-то в ванной перед зеркалом разревелась. Надо честно сказать Захарову, что у меня ничего не получится. И он только зря теряет время.
Остаток дня я провела на вилле. Когда я столкнулась с Захаровым у столовой, он спросил меня, купалась ли я. В ответ на это я сообщила, что нет. Захаров усмехнулся и сказал, что отлично купаться вечером, что он сегодня и сделает. Проходя после ужина мимо курительной, я услышала голоса Спасского и Безикова; они о чем-то негромко разговаривали; я прильнула ухом к двери и услышала, что-то о «биржевых котировках» и офшорной зоне.
Спустя двадцать минут я снова проходила мимо курительной и наткнулась на них – они выходили из комнаты и при моем появлении умолкли. Спасский сделал вид, что меня не видит, а Безиков удостоил лишь беглого взгляда.
В комнате я отправила послание Мирону: «Зах. вечером пойдет купаться».
В ответ мне прислали: «На пляже около большого камня справа будет лежать пистолет. Вы должны взять его и застрелить Захарова. Пистолет с глушителем».
Я
Я стиснула зубы. Что делать? Руки стали липкими, и я машинально вытерла их влажной салфеткой, лежавшей на столе.
Я поспешно закрыла ноутбук. Скоро совсем стемнеет, и я должна выполнить это задание. Может быть, лучше рассказать ему все? Но тогда погибнет мой сын.
Я убью Захарова, и меня отпустят и скажут, где Кирюха. Если меня не арестуют до этого.
А разве я смогу убить Захарова? Да, я ненавидела его лютой ненавистью еще недавно, но сегодня… А что сегодня? Я вздрогнула. Всего лишь маленькая морская прогулка и его голос, когда он сказал: «А глаза у вас как эта вода: такие же холодные и ярко-зеленые». И как странно, что воспоминание об этом кружило мне голову, cловно я была не взрослой умудренной жизнью женщиной, а девчонкой, которой впервые сказали комплимент. И его взгляд, которым он провожал меня, когда я взбиралась по лестнице, – было в этом взгляде нечто, что царапало сердце и заставляло губы растягиваться в улыбке.
И теперь я должна его убить ради… сына…
Я села на кровати, стиснув зубы.
Мой выбор был сделан, и от меня уже мало что зависело.
Я посидела в комнате еще полчаса, потом решила пойти к морю. На пляж, туда, где около камня лежал пистолет. Затягивать больше не было смысла.
На пляже никого не было. Пистолет был на месте; я взяла его в руки – тяжелый, холодный. На секунду мелькнула мысль – застрелиться и покончить со всем разом. Но мысль исчезла так же быстро, как и появилась. Я горько усмехнулась. Придется мне сидеть здесь и ждать Захарова. Если он придет…
Я решила искупаться – хоть напоследок, мелькнуло в голове. Положив пистолет на место, я разделась и нырнула в воду.
Вода была непроницаемо-темной, на ней мерцали, отражаясь неровным светом, далекие прибрежные огни. Справа горел фонарь, и он тоже отбрасывал золотую дорожку на воду. Я нырнула, чтобы фонарь не освещал меня, и поплыла к краю бухточки. Обогнув ее, я с наслаждением легла на спину и посмотрела на звезды. Возможно, я запомню этот вечер надолго. Если не на всю жизнь…
Я снова нырнула и проплыла несколько метров. Вода была прохладной и приятно бодрила.
– Не боитесь утонуть? – услышала я с берега насмешливый голос. От неожиданности я перевернулась и чуть не пошла ко дну. Вода залилась в рот, и я выплюнула ее.
– Вы меня напугали! – сердито сказала я.
Его фигура неясно темнела на берегу. Он стоял, засунув руки в карманы.
– Присоединиться можно?
– Зачем вы спрашиваете? Это ваш остров, и вы здесь – хозяин.
– Ну не нахал же.
– Я этого не говорила.
– Зато подумали.
Я тихо рассмеялась.
– С каких это пор вас интересует мое мнение. Кажется, вы еще недавно высказывали свои мужские шовинистические взгляды. А теперь интересуетесь моим мнением…