Искуситель
Шрифт:
Линет знала! Она знала, чем именно он занимается и чего это ему стоит. Она понимала это лучше самого Адриана! А когда она сказала об этом вслух, ее слова ранили его, как никогда прежде. Как она смогла догадаться? Как она поняла то, что было спрятано от всех, включая и его самого?
Марлок посмотрел на хрупкую чайную чашку, которую держал в руке, и в бешенстве швырнул ее в другой конец кухни. Крошечная чашка разлетелась на осколки. Он смотрел, как коричневая жидкость стекает по стене, и вспомнил о том разгроме, который царил наверху: лужа высыхающего бренди и битое стекло у ног баронессы.
Какой
Марлок перевел взгляд на свои руки и задумался: что с ним происходит? Была ли эта жизнь лучше долговой тюрьмы, которой он так отчаянно боялся? Было ли то, что он делал, хуже тех бед, которые ежедневно обрушивались на головы бедных страдальцев из-за нищеты? Причинял ли он боль своим девушкам или все-таки помогал им?
Он не прочитал никакого ответа на своих открытых ладонях. Ни в разбитой чашке, ни в темной бутылке бренди, стоявшей в его спальне, тоже не было ответа. Был только он сам, его планы и... Линет. И еще была мучительная опустошенность, которую смогла понять только одна Линет.
Виконт глубоко вдохнул, пытаясь совладать с собой. Он часто задавался вопросами о себе и своей жизни; они мучили его, отнимая последние душевные силы. Особенно тяжело было ночью, когда Адриан оставался один в темноте. Но он знал, как прогнать навязчивую тревогу и эти неотступные мысли. Стоило только представить зеленые плодородные поля, которые достались ему в наследство, и противопоставить их ужасным воспоминаниям о днях, проведенных в тюрьме.
Вот и теперь Марлок напомнил самому себе, о чем следует подумать в первую очередь: ему нужно нарисовать в своем воображении прекрасную картину с пышными ухоженными нивами и новенькими постройками. И тогда ни пьяная тетушка, ни душевная пустота, ни чересчур умная дочь священника не смогут сбить его с намеченного пути. Адриан пожал плечами и огляделся по сторонам в поисках тряпки, чтобы вытереть следы от пролитого чая. Данворт ему не понадобится – ему незачем видеть, как его хозяин утратил контроль над собой.
Но старания виконта были излишни. Едва он успел отойти от стола, как на пороге возник Данворт с тряпкой в руке. Он ничем не выдал своего удивления, когда заметил на полу осколки, и без единого слова стал убирать.
Адриан едва не остановил его, собираясь нагнуться и сказать своему верному слуге, что тот не должен проявлять такое раболепие. Им пришлось столько пережить вместе! Он должен был сам справиться с этой неприятностью.
Но виконт не стал ничего говорить Данворту. Глядя на проворные движения дворецкого, Адриан понял, что у слуги это получается лучше. Как смывать чай с камня? Как вычистить липкие пятна от бренди на гобелене? И как вообще можно работать в доме, погрязшем в разорении и грехе, так что даже соседи шарахались, завидев его хозяев? Марлок не знал.
Он решил найти утешение в деле, которое хорошо знал, поскольку ему приходилось повторять это много раз. Он взял листы писчей бумаги и своим быстрым, размашистым почерком написал два распоряжения. Первое было для баронессы – в нем он приказывал ей приготовить Линет к предстоящим приемам. Второе предназначалось Линет – в записке виконт перечислял имена всех джентльменов, с которыми ей предстояло познакомиться, а также
Покончив с этим, Марлок вручил послания Данворту, чтобы тот передал их по назначению, и ушел в клуб, где его ждала бутылка бренди.
Выйдя из кухни, Линет поднялась наверх, чтобы узнать, как дела у баронессы. Она застала женщину, когда та стояла на коленях, убирая осколки и смывая с пола и ковра пятна от пролитого бренди. Линет стала помогать ей, и они вместе в полном молчании закончили уборку. Затем баронесса вышла, пробормотав что-то насчет ванны. Через несколько минут в комнате появился Данворт, вручил ей послание от Адриана и вышел.
Последним ударом для Линет был звук закрываемой входной двери. Значит, Адриан тоже покинул ее.
Оставшись одна, Линет безрадостно смотрела на список потенциальных женихов. Она ничего не чувствовала, кроме уныния и тоски. В какой-то момент девушка даже обеспокоилась тем, что произошло с ее сердцем. Приложив руку к груди, она убедилась, что оно по-прежнему бьется, поддерживая в ней жизнь, но не более того.
Не выпуская из рук послания виконта, она задумалась. Что ей делать? Как приступить к делу?
Она взглянула на часы, стоявшие на камине, и прикинула, сколько у нее осталось времени до первой встречи. Сегодня ей предстояло принять участие в карточной игре и познакомиться с лордом Марстоном, который, как указал в послании Адриан, питал слабость к собакам.
Она знала, что ей не мешало, бы, пойти в библиотеку и поискать там книги о собаках. Тем более что скоро в комнате появится леди Хантли и начнет беседовать с ней на эту тему. Однако у Линет не было настроения ни читать, ни изучать собак, ни производить выгодное впечатление на пожилого пэра своей деланной привязанностью к животным, которых она всегда считала несносными и дурно пахнущими существами.
Вместо этого ей хотелось... Нет, она даже не осмеливалась сказать вслух, чего ей хотелось. И все же мысли об этом не уходили из ее головы. Она мечтала вернуть прошлый вечер. Ей хотелось снова прожить каждое мгновение, когда Адриан оказался в ее объятиях.
Она обнимала его всю ночь. Когда он заснул, она провела много сладостных часов, прижавшись к его широкой спине, ощущая на себе вес его тела, наслаждаясь тем, как его ноги переплелись с ее ногами.
Она хотела вернуть те мгновения, когда жизнь казалась ей совсем простой. Прошлой ночью весь мир для нее состоял из нее самой и Адриана – больше никого. Никакие мысли о ком-то или о чем-то другом не нарушали их уединения. Они были рядом друг с другом, не испытывая ни малейшего напряжения или хотя бы намека на желание, которое возникало всякий раз, когда он чему-то учил ее.
Все было так мирно. Душевный покой, казалось, исцелял ее. Она заснула легко и глубоко и проснулась только тогда, когда почувствовала, что рядом никого нет.
Но эта ночь прошла, а утро, вопреки ожиданиям, принесло ей новую боль и разочарование. Должна ли она просто вернуться к тому, что было прежде? Перед тем как она обнимала его? Перед тем как она узнала, какую боль Адриан скрывал в своей душе?
Ей казалось, что она не сможет относиться к нему как раньше. А с другой стороны, что еще ей остается?