Искуситель

Ван Дайкен Рэйчел

– Ты не станешь! – моя голова откинулась назад, пока мое тело кричало от разочарования.

– О, я стану.

– Тьфу, ты.

– Никсон! – Трейс убрала руку. – Я не устанавливаю правила. Я просто следую им.

– Правила? Что? – я осмотрелся. – Какие правила? Черт, женщина, я так взвинчен, что готов взять тебя прямо здесь и сейчас, и это грозит мне арестом.

– Нет КПК⁶. Приятного полета! – она вытащила журнал из спинки сиденья перед ней и начала читать его.

В то время как я читал Розарий.⁷

Глава 21.

Чейз

– Никсон выглядит злобно, - пробормотал я в пустоту на середине полета.

– Почему его глаза закрыты? – спросил Мил.
– А губы все еще шевелятся?

– Хм, - я лишь пожал плечами, - не уверен, но, по-моему, Трейс пытается развлечь сама себя.

Мил замолчала.

Наверное, еще не время для этого разговора. Рядом с нами спал Фрэнк, Лука сидел с затычками в ушах, а Текс и Мо все еще ругались. Трейс все еще сидела с журналом в руках, а Никсон выглядел так, будто молился.

– Ты знаешь, тебе все еще можно любить ее.
– прошептала Мил, пока ее взгляд метался между мной и Трейс.
– Я не жду, что это просто исчезнет, я имею ввиду, все произошло очень быстро.

– Смешно.
– застонал я себе в руки, откинувшись в сиденье. Я просто сходил с ума. – Я не уверен, что успел поблагодарить тебя за все это.

Синие глаза Мил встретились с моими. Мой пульс зашкаливал, как будто я был в состоянии аффекта от жесткого удара.

– Ты благодаришь меня за то, что я ударила тебя, пока ты был в пьяном угаре, или за то, что удержала тебя от самоубийства в душе?

– Когда ты так говоришь… - пробормотал я сухо.

– Всегда пожалуйста.
– от ее улыбки у меня закружилась голова. Ее полураскрытые губы, вид на белоснежные зубы и красивые ямочки. Дерьмо. Это похоже на свет, который осветил кабину этого чертово самолета. Я выглядел, как полный тупица.

– Чейз? – она моргнула пару раз.
– Чейз, ты не дышишь.

Я резко вдохнул и начал задыхаться.

Мил погладила меня по спине, от ее прикосновений моя кожа горела. Я снова поперхнулся и выглянул в окно, наблюдая за тем, как моя гордость и мужественность падает с высоты полета на землю.

– Прости… Это букашка.
– я ткнула себя в грудь несколько раз, чтобы доказать свое смехотворное неумение врать.

– В самолете? – в ее голосе слышались нотки скепсиса.

– Да! – огрызнулся я.

– Ладно.
– она подняла руку в воздух и, слава Богу, убрала руку с моего лица. Я смотрел на ее руку в воздухе и заметил шрам на ее руке. Но он не походил на типичный шрам.

– Что это? – я схватил ее запястье и наклонился вперед, чтобы разглядеть шрам. Это напоминало шрам от сигареты, но он был слишком большим и имел определенный вид, будто по коже легонько прошлись закаленным ножом или чем-то металлическим.

Мил сжала руку в кулак и попыталась отстраниться, но я притянул ее сильнее.

– Ничего.

– Это что-то.
– зарычал я. Святое дерьмо, кто, черт возьми, мог оставить этот шрам? Я сосредоточился

на нем, он был на ней уже давно, но это не имело значения. Ее кожа, ее тело, все, чего я касался, было моим. Меня пронзила злость. Мое сердце грохотало в груди, моя челюсть сжалась, а зубы начали скрипеть.

– Еще одна ошибка? – прошептала Мил, улыбаясь.

– Скажи мне, - моя грудь вздымалась с каждым вздохом, - кто это сделал?

– Чейз, - ее голос напоминал тихую мольбу, - давай не здесь и не сейчас.

– Но...

– Оставь это, или клянусь, я измельчу тебя во сне ножом.

Я отпустил ее руку. Мне было немного стыдно, что я не замечал этого шрама раньше. Словно обиженный ребенок, я отвернулся к окну и больше не говорил с ней.

Кто ее тронул?

Первой мыслью был Феникс.

Второй было обещание, что я найду время, чтобы отправиться за ним в ад, вернуть его в тело и убивать его снова и снова, пока не надоест.

А потом в памяти всплыло воспоминание.

В ту ночь, когда Мил и я были вместе, Феникс был ее защитой, так что это было немного смешно. Я имею ввиду, что даже несмотря на то, что мы были лучшими друзьями, он разозлился на меня. Он не разговаривал со мной неделями после этого.

– Чувак! – я ударил рукой по столу. – Ты - как чертова собака, у которой отобрали кость.

– Плохой подбор слов, Чейз.

– Феникс, - я опустился на стул рядом с ним, - прошел месяц. Я сказал, что мне жаль, я позволил тебе выстрелить мне в ногу, даже написал ей извинение от руки!

– Этого не достаточно.
– его ноги тряслись от раздражения.
– Ты не понимаешь.

– Тогда позволь мне понять.

Его голова затряслась.

– Не могу. Не хочу, и это не твое дело.

– Ты мне обязан. Хотя бы скажи, в порядке ли она.

Феникс вскочил и сжал в руках мою рубашку, он использовал весь свой вес, чтобы прижать меня к стене. А я смог лишь раскрыть рот от удивления. Его грудь вздымалась, а в глазах читалась ярость.

– Я ничего не должен тебе, ты, жалкий кусок дерьма! Ты забрал единственное, что у нее было! Только, – его губы дрожали, – то, что держало ее рядом. А сейчас? Она собирается уезжать. Возможно прямо сейчас.

– Что? – я покачал головой. – О чем, черт возьми, ты говоришь?

– Школа-интернат.
– Феникс отпустил меня и сделал шаг назад, выругавшись. – Не спрашивай.

– О чем?

– О Мил.
– он отказывался смотреть на меня.
– Будто ее вовсе не существует. Оставь ту ночь в памяти, потому что это никогда не повториться вновь.