Искусная ложь
Шрифт:
'О нет.' Я смеюсь, быстро поправляя ее. «Я была дома в девять тридцать, закутанный в постели».
Ее румянец отступает, сменившись любопытством. Боже, что бы она сказала, если бы узнала, что случилось прошлой ночью? Если подумать, что бы она сказала, если бы узнала, что моим спутником был Брент Уилсон? Я решил, что лучше не рассказывать. Кроме того, это сделано. Больше никаких свиданий.
«Я буду в библиотеке».
«Все в порядке, дорогая. Угощайтесь чаем на кухне ». Я поднимаю свою пустую чашку из Starbucks, показывая, что мне не нужен чай, и она улыбается. «Мне нужно поднять Дональда ». Миссис Поттс пересекает двор, и я направляюсь в Большой зал, пробираясь сквозь груды антиквариата, мое внимание сосредоточено на том, чтобы добраться
Я почти у двери.
Не далеко идти.
Я поднимаю руку, вооружившись картой, готов провести момент.
Я делаю это .
Мои глаза непроизвольно поднимаются, я вижу знакомую тень за стеклом.
Черт!
Моя походка замедляется, мои губы приоткрываются. Силуэт высокого телосложения идеален. Я могу разглядеть каждый край тела, говоря, что оно голое. Никакой одежды, только резкие, четкие, четкие очертания.
В конце концов мои шаги останавливаются, шея вытянута вверх, и я впадаю в транс. Даже самодовольство, которым он будет щеголять, не избавит от желания пялиться.
Потом что-то происходит, и это выводит меня из равновесия. Буквально. Мои ноги качаются, когда его рука касается стекла, и он движется вперед, выходя из тени. Мое сердце начинает бешено колотиться, когда я смотрю на него, стоящего в боксерах, его лицо не украшают очки. Он выглядит сонным. Как будто он только что проснулся.
«Доброе утро», - говорит он.
Моя голова наклоняется, брови нахмурены, и он немного улыбается моему удивлению, прежде чем оглянуться через плечо и снова уйти в тень.
Мои глаза падают. Утро? Он был милым? «Он чертова загадка», - говорю я себе, спеша к двери и проводя карту через считыватель. Маршируя по коридору к библиотеке, я пытаюсь вырвать мысленный образ его практически голого из головы. «Утро?» - бормочу я, хмурясь. «Утро…» Что-то запутывается у меня между ног, и я бросаю чашку с кофе в воздух, чтобы что-нибудь схватить и спастись. «Дерьмо», - кричу я, хватаясь за стену и сбивая картину Рене Магритта, разбрызгивая кофе по стене. Я задыхаюсь от ужаса, быстро поправляю его и выхватываю из сумки салфетку, чтобы вытереть кофе. Иисус Христос.
Мои глаза поднимаются к ногам, когда слышны звуки хныканья, и я обнаруживаю, что большой клубок меха съеживается. «О боже, Уинстон». Я падаю на пол. «Мне очень жаль, мальчик». Он скулит и скулит, пятясь от меня. «Давай», - шепчу я, снова пытаясь заслужить его доверие. Я нравлюсь ему. Так сказала миссис Поттс, и недели, когда я его гладила, только сблизили нас. О Боже, не ненавидь меня.
Я остаюсь на коленях, моя задница упирается мне в пятки, и хлопаю себя по коленям, кудахчая и воркуя. В конце концов он делает осторожный шаг ко мне. Восторг, который вызывает это крошечное действие, переполняет меня. 'Это оно. Давай.' Он делает еще один шаг, и я немного продвигаюсь вперед, протягивая ему руку. Он осторожно принюхивается, затем делает еще один шаг, и я дотрагиваюсь до его уха. Но он не позволяет мне тереться об этом. Вместо этого он перекатывается на спину и, тяжело дыша, вырывает язык изо рта. Я громко смеюсь и очень хорошо извиняюсь, чешу его живот, пока его задняя лапа начинает дергаться. 'Тебе нравится это?' Я спрашиваю, как будто он может ответить. «О да, это так». Я ускоряю точечные расчесывания, смеюсь сильнее, когда кажется, что все его тело охватывает спазм. «Да ладно», - говорю я, останавливаясь, когда мои пальцы начинают гореть от трения. «Мне нужно поработать». Я встаю, рада, когда Уинстон встает на лапы и садится у моих ног, глядя на меня липкими глазами. «Хочешь пойти со мной?» Он отвечает, пробегая мимо меня к библиотеке, и мои глаза прослеживают его путь, пока он не достигает двери и снова падает на задницу, глядя на меня. «Я приму это как да». Он издает глубокий лай, и
На этот раз его ответ - рычание .
'Ох, ну ладно. Не фанат?
Он снова рычит, на этот раз глубже, и в мгновение ока вскакивает на все четыре лапы, его внимание направлено в сторону коридора .
Я слежу за его взглядом, хмурясь. «Что случилось, мальчик?»
Он начинает пятиться, его голова упала, его рычание теперь граничит с ревом. Каждый инстинкт подсказывает мне, что я должен отступить вместе с ним, что я и делаю, глядя в коридор ни на что. - Что там, Уинстон?
Затем раздается звук топа босых ног по полу, и моя спина выпрямляется, когда я понимаю, откуда они. Кривая лестница.
Беккер .
Я замираю, гадая, почему Уинстон проявляет такую агрессивность в связи с приближением своего хозяина. Шерсть у него приподняты, а теперь зубы вспыхивают. Черт возьми, милый щенок выглядит просто злобным. «Тссс». Я пытаюсь успокоить его, приседая, гадая, что, черт возьми, на него нашло.
Мне не нужно долго гадать.
Звон туфель на каменных ступенях соединяется с топотом обнаженных ног. О нет. Я встаю и взвешиваю свои варианты, желая уйти, прежде чем я столкнусь с другим эпизодом, например, вчера вечером, когда они выпали из его офиса. Я изо всех сил пытаюсь вставить карту в считыватель, но мои чертовски трясущиеся руки не играют в мяч, и когда я наконец протаскиваю карту и толкаю двери, они не сдвигаются с места. «Давай», - шепчу я, снова проводя пальцем по экрану. Индикатор на считывателе карт остается красным. Черт побери! Неужели этот ублюдок приказал мне сюда только на восемь, чтобы мне пришлось снова терпеть его с этой женщиной? Какого черта, Хант? Что он лично может получить, снова выставив ее передо мной?
'Элеонора?'
'Да?' Я разворачиваюсь и хлопаю спиной к двери. Обнаженная грудь Беккера бьет меня по лицу, как сокрушающий шар, и я плотно закрываю глаза, чтобы избежать этого, одновременно пытаясь избавиться от пылающей ярости, которую накатила его мерзкая тактика.
'Все в порядке?'
Я держу глаза плотно закрытыми. «Ага, просто собираюсь получить нужный файл с испанским гобеленом». Я слепо указываю через плечо. «Я положу это тебе на стол». Я снова поворачиваюсь к двери, прежде чем открыть глаза, затем снова пытаюсь провести карту через считыватель. «Черт тебя побери», - бормочу я себе под нос, адреналин усиливает мою дрожь.
Я замираю, когда твердая рука сжимает мое запястье, без сомнения поглощая мою дрожь. Тепло, которое распространяется через все мое тело и распространяется между бедрами, заставляет мои челюсти сжиматься. Его хватка крепкая, его тело замыкается позади меня. Я прошу всех богов выше не позволять этой обнаженной груди касаться моей спины. Пожалуйста, не позволяй другой его части коснуться меня.
Мое дыхание прерывистое, когда я чувствую, как горячий воздух его дыхания щекочет волосы вокруг моего уха, и мои глаза закрываются, пока я продолжаю молиться. Затем его рука нежно сжимает мою. Дальнейшее сжатие ощущается как безмолвное сообщение. И когда он завершает это несколькими словами - мягкими словами, - моя дрожь усиливается.
«Перестань трястись», - шепчет он.
Меня совершенно сбивают с толку его действия и слова. Они были нежными. Обнадеживающе. В отличие от Беккера Ханта. Я собираюсь повернуться, чтобы увидеть, смогу ли я прочитать намерение в его глазах, но я делаю это только на полпути, прежде чем весь ад вырвется наружу, и я выхожу из оцепенения, когда Уинстон обрушивает Убежище с безжалостным лаем.
Беккер в мгновение ока отпускает меня, и я поворачиваю остаток пути и обнаруживаю, что мой босс скорчился на полу, пытаясь успокоить очень раздраженного бульдога . «Эй, соберись», - кричит Беккер , но его категорически игнорируют, и Уинстон продолжает лаять, пронзительный хриплый лай. Я закрываю уши руками, а Беккер смотрит на меня с хмурым взглядом . Я отшатываюсь. Что я сделал?