Искусство игры в дочки-матери
Шрифт:
Наконец она нашла в себе силы остановить поток откровений и покачала головой. Какой одиннадцатилетке понравятся такие разговоры? Даже Грейс не нравились такие разговоры. Ава велела бы ей заткнуться, едва бы Грейс заикнулась о бедрах и переломах.
Тишина.
Долгая тишина.
– Мама хочет с тобой поговорить, – наконец сказала Шарлотта, и Грейс почувствовала горечь сожаления с примесью облегчения от того, что вязкий разговор подошел к концу. Амелия взяла трубку и коротко сказала Грейс подождать, пока она не выйдет в другую комнату. Грейс недоумевала, что такого хотела сказать ей дочь, чего нельзя было слышать Шарлотте. Неужто Грейс чем-то провинилась перед
Нет.
Ее взгляд наткнулся на свадебную фотографию Амелии и Тома, стоявшую на каминной полке. Ей всегда было любопытно, над чем они смеялись в момент, когда был сделан этот снимок, но сейчас никому было не до смеха. Она слушала и не верила своим ушам. Амелия выглядела великолепно в тот день: вся в шелке, кружеве и с цветами в винтажном стиле, что бы это ни значило. Грейс помнила, с каким трудом ей дался поиск подходящего для матери невесты платья. Тогда помощь Авы пришлась бы как нельзя кстати, но вместо этого рядом с ней была Амелия, которая подъехала в магазин во время своего обеденного перерыва, чтобы ознакомиться с вариантами, отобранными Грейс, ни на минуту не отрываясь от телефона и деловито отвечая на рабочие звонки. В конце концов они сошлись на небесно-голубом платье изо льна и жакете в тон, скрывающем дряблую кожу на руках. Оно помялось, как только Грейс села на стул, и весь день она только и думала что об утюге, но Джонатан уверял, что она выглядит великолепно.
– Все ваши деньги? – переспросила она, не уверенная, что поняла правильно.
– Оказывается, он заложил дом под кредит для своего бизнеса, – ответила Амелия в своей обычной безапелляционной манере. – Он терпел убытки уже довольно долгое время, – добавила она. – И скрывал это, медленно опустошая наши счета и набирая займы под грабительские проценты. А потом лгал об этом.
Избранник дочери ей никогда не нравился; все эти дорогущие букеты и быстрые машины, от которых ее начинало мутить, и галантные поцелуи в щеку, пахнущие дорогим лосьоном после бритья. Джонатан никогда не испытывал необходимости скрывать свой натуральный запах и водил машину со скоростью, подобающей ценному грузу их семейного «Вольво».
Она прикусила язык, чтобы с него ненароком не сорвалось колючее «Я же говорила». Это было последнее, в чем сейчас нуждалась ее дочь.
Но что было первое?
Грейс прочла между строк то, чего недоговаривала Амелия.
Деньги.
Ей нужны были деньги.
– У меня есть кое-какие сбережения, – сказала она. – Воспользуйся ими.
– Ценю твою щедрость, – ответила дочка. – Но этого будет недостаточно.
– Можно перезаложить мой дом…
– Я не могу просить тебя об этом.
«Ты можешь просить меня о чем угодно, и я все для тебя сделаю», – подумала Грейс. Но слова показались ей сентиментальными и мелодраматичными, поэтому говорить их вслух она побоялась.
– А где вы будете жить? – спохватилась она, возвращаясь к практической стороне вопросам.
– Том ушел, – сказала Амелия. – Не знаю, где он остановился, но в ближайшее время жить с нами он не будет. А я найду что-нибудь на «Эйрбиэнби», – добавила она, чем сильно озадачила Грейс.
– Ну да. «Эйрбиэнби», – повторила она. Звучало как название какого-то отеля в облаках, но это не могло быть правдой. Грейс снова посмотрела на свадебную фотографию. Брак ее дочери подошел к концу. А Амелия на этом снимке выглядела такой счастливой. Грейс прикусила губу. Мало что могло сравниться с болью от потери любимого человека. Том не умер, конечно, но все же. Какой это должен быть удар. – Мне очень жаль, – сказала она, остро ощущая беспомощность своих слов.
Должен
Она призадумалась. Амелии нужно было экономить. И в одиночку присматривать за Шарлоттой.
В голове у Грейс начала зарождаться идея…
Амелии нужно было где-то жить.
А у Грейс было где жить.
Амелия могла работать из любого места; пандемия это доказала. Да и от дома Грейс можно было спокойно добираться в Лондон, в случае чего. Маленькая старая школа, которую посещала Амелия, никуда не делась и стояла на своем прежнем месте в нескольких минутах ходьбы от дома. Две свободные спальни в доме томились без использования, а ее дочь что-то рассказывала о небесных отелях и горах долгов?
– Приезжай домой, – предложила Грейс.
Амелия цокнула языком.
– Именно это я и пытаюсь тебе сказать. Дом забирает банк. Нет у нас больше дома. – Амелия заговорила громче и медленнее, как будто начала сомневаться в умственных способностях Грейс.
– Я имею в виду свой дом. – Теперь, когда мысль окончательно утвердилась, голос Грейс зазвучал более уверенно. – Наш дом. Поживете с Шарлоттой у меня. – Она замолчала, чуть ли не слыша ужас, льющийся из трубки. – Пока ты не встанешь на ноги, – добавила она, чтобы предложение звучало более сносно. – Съемное жилье в твоей ситуации – это деньги на ветер, – продолжила она. Именно так сказал бы Джонатан; Джонатан, который всегда ладил с дочерью намного лучше ее. – Пожалуйста, – добавила она после паузы. Но нет, это звучало плохо и сквозило отчаянием, будто она валялась у Амелии в ногах, выпрашивая ее внимания. – Просто идея, – добавила Грейс, стараясь, чтобы ее голос звучал непринужденно. – Я все равно почти не бываю дома, – солгала она. – Я очень занятая пенсионерка. Едва не пропустила ваш звонок.
Пауза.
– Это… не самая плохая идея, – сказала Амелия.
Грейс мысленно согласилась.
Идея была отнюдь не из худших.
Она пустилась в монолог о практических преимуществах, школах, комнатах, полотенцах и продуктах, но уже знала, что победила.
Ее дочь возвращалась домой – вместе с внучкой и, похоже, без зятя.
Они будут вместе обедать, жить под одной крышей, заново узнавать друг друга.
Грейс умолкла и опустилась в кресло, начав осознавать потенциальный масштаб катастрофы.
Что она натворила?
Глава 4
– У твоей дочки проблемы с потоотделением? – нахмурилась Ава, блестевшая слишком ярко для отдела банных принадлежностей универмага «Джон Льюис».
– Нет, – ответила Грейс, жалея, что взяла с собой подругу, которая теперь отвлекала ее от выбора между египетским и ультрамягким хлопком. – Глупость какая.
– То есть она не планирует принимать душ четыре раза в день?
– Нет.
– Тогда зачем тебе столько полотенец?
Грейс посмотрела на горы полотенец перед собой и все-таки остановила выбор на египетском хлопке.
– Приятно же иметь под рукой много свежих полотенец, ты не находишь? А еще, каждая из нас могла бы пользоваться полотенцами определенного цвета. Я бы взяла себе старые, зеленые. А любимый цвет Амелии – синий. – Грейс в красках вспомнила то лето, когда Амелия отказывалась есть все, что не было синего цвета. На несколько долгих месяцев пищевые красители стали спасением для Джонатана. Она улыбнулась про себя, подумав, что надо бы тоже запастись красителем и, возможно, приготовить полностью синее блюдо. Вспомнит ли Амелия старую привычку или решит, что у матери окончательно заехали шарики за ролики?