Искусство Ленинграда январь 1991
Шрифт:
— Бездарно бежит время, — вздохнул шепотом я.— Долго они там будут тянуть резину?!
Из грохота во дворе молотков двадцать убавилось. Рокот двигателя стал тише. Все еще стучали, опять внизу зашумели люди, но гораздо тише, и машина уехала.
— Кажется, переждали, слава богу! — вздохнул я.
— Давайте еще немного подождем?
Минут через десять угрожающей тишины выглянули в окно. Осторожно так... И глаза наши полезли на лбы.
Весь первый этаж и подвалы, а также двери и арка меж дворами были крепко, добросовестно
— Умеют работать, когда захотят!
— Это они на выходные дни старались,— пояснил я.— Сегодня пятница. Чтоб дачники не лазили.
— То, что дачники не влезут, это уж точно,— заметил Мишка, пристальнее осмотрев качество обитых окон.— Но вот как мы выберемся? Придется со второго этажа прыгать.
— Конечно! — воскликнул Ксима.— Бельэтаж метров семь да подоконник — извините, тут легко и голову за бортом свернуть.
— Но не жить же здесь до тех пор, пока строители не явятся! — сказал Мишка, глянув нервно на часы.
Тем временем небо густело. Близился вечер.
— Что мы засуетились? — спросил я.— Не кирпичной же стеной нас заклали — выберемся! Смех... Давайте выпьем, посидим да и пойдем. Курам на смех, как мы с водой в решете...
— И верно! — воспрял Ксима.— Вахтенный! Не спать!
Мишка извлек закуску, бутылку. Мы вновь накрыли стол и на время забыли о ситуации, в которую попали.
За столом же после принялись строить планы, как выбраться во двор. Со второго этажа взору открывался квадратик пасмурного вечернего неба. Тучи набухали, и от этого становилось темнее.
— Люблю бредовые приключения,— потер руки Ксима.— Здорово получилось! Только вернулся в Питер — в старом доме заколотили. А впрочем, мне спешить некуда — это вам остро необходимо. Да. Ну что, товарищи? За дело?
Мы направились на первый этаж. Внизу было темно и сыро. Попробовали дверь на прочность — она даже не пошевелилась. Тогда Ксима, будучи человеком тренированным, окрепшим на морских ветрах, кинулся на дверь с разбегу. Он бежал по старинному кафелю. Ботинки его скользили по мавританскому орнаменту. Миновав фальшкамин, он двинул мощным плечом в дверь. Раздался тупой звук, словно он попытался таким макаром столкнуть со стапелей новый атомоход.
— Пошли вместе! — скомандовал он, поправив куртку.— Полундра-а!!! — И мы кинулись вперед.
— Бeз толку, — определил Мишка, потирая плечо.— Сработано на совесть. Я б своим рабочим премию выписал за это.
— Сюда бы пьяных матросов,— мечтательно вздохнул Ксима.
— Пойдем наверх — оттуда оценим обстановку, — предложил я.— Коль близок локоть, да не укусишь — клади зубы на полку. Короче: влипли с калашным рылом в свиной ряд.
Мы прогулялись по квартирам, но окон пониже не нашли. Все окна располагались достаточно высоко над тротуаром.
Ксима сплюнул брезгливо, полез на окно с решительным видом. Стоя на подоконнике,
— Пошел за борт. Не поминайте лихом!
— Слушай: может не надо, а? — спросил Мишка.— Найдем сейчас веревку и спустимся?
— Тут невысоко! — сказал Ксима и, повиснув на руках, смело прыгнул во двор.
Приземлившись, он схватился за ногу и взвыл.
— Что с тобой, что? — высунулись мы из окна.
— Кажется, ногу сломал! — болезненно сморщился Ксима.
— Серьезно, что ли?!
Кинулись искать веревки. Мишка, грохоча какими-то банками, носился по дому, залезал в кладовки, срывал веревки на кухнях, но все они рвались от первого же усилия. Внезапно в одном чуланчике он обнаружил... вожжи!
— Вожжи?! — удивленно воскликнул он.— Ксима! Сейчас спустимся — вожжи нашли!
— Вожжи? — Тот даже стонать перестал: — Откуда? В ленинградской коммуналке — и вожжи?!
— Вот именно! Там еще и хомут валяется! — крикнул в поддержку больному Мишка, резво привязывая вожжи к батарее центрального отопления каким-то мудреным узлом.— Наверное, бабы на мужиках катались...
Мы спустились вниз. Подняли Ксиму. Стали ощупывать ногу. Он выл. Перелома не обнаружили. Очухавшись, Ксима даже попробовал ногой асфальт, но тут же отдернул ногу, словно коснулся босой пяткой раскаленной сковороды.
— Ничего,— успокоил я.— С такой ногой ни к селу ни к городу. Но не спеши на ладан дышать. Доберемся.
Начал несмело накрапывать дождь. Он словно оплакивал Ксиму. Мы взяли пострадавшего под мышки, и он поскакал с нами к подворотне. Но разочарование постигло нас — подворотня была заколочена гораздо лучше и качественнее, нежели окна и двери. О том, чтобы укрыться в ней, не могло быть и речи. Мы затоптались около возможного выхода из колодца.
Словно в поддержку ситуации усиливался дождь.
Мы повертели головами и не обнаружили более ни единого выхода из двора. Мы теперь находились на дне колодца, а вверху слабо выделялось темно-серое небо, испражняющее на нас осадки.
— Что уж они расходуют государственную сталь не жалеючи! — возмутился я.
— Молодцы,— одобрил Ксима, устраиваясь удобнее на наших плечах.— Надо обратить внимание на тот факт, что они не украли это железо и не загнали дачникам. Я бы им всем выдал премии в валюте и отпустил бы на берег на два дня.
— А я бы на месте исполкома принял решение — продавать билеты в такие дома. Пускай дачники ломают, но вначале приобретут право на ломку посредством лицензии. Ведь строители все равно сожгут то, что наломают, а дачникам надо воровать в другом месте строительный материал. А стекла мальчишки побьют зазря... И вместо зеленых насаждений бы малины насажал, яблонь, смородины... Ты подержи пока Ксиму, а я что-нибудь соображу.
— Ну и кормят же вас на судне! — воскликнул я, когда Ксима переехал на меня полностью.