Искусство невозможного (в 3-х томах)
Шрифт:
далеко не всех проблем. Опять стыдливо замалчивается Чечня. В речи политика интересно не то, что он говорит, а что он не говорит, не договаривает.
— Я понимаю, что политики не избежать. И все-таки, возвращаясь к сегодняшнему событию, вы говорите, что экстрадиции не будет в любом случае. Откуда такая уверенность? Это не нужно России, как вы думаете, или нужно? России нужно, чтобы Березовского выдали?
— Тут есть несколько составляющих, и одну из них вы назвали. Я уверен, что, конечно, больше всего, чего бы не хотели российские власти, — чтобы я появился в Москве, даже если бы они меня посадили в тюрьму. Вот этого они панически боятся. Они понимают всю безответственность того, что они делают. Сами-то они это понимают прекрасно. А самое главное — они тем самым продолжают невольно пиарить меня.
Но есть другая составляющая, по существу. Конечно, с английским правосудием я очень хорошо знаком. Вы знаете, что я 6,5 лет судился против «Форбса» и выиграл, в общем, этот процесс. «Форбс» признал, что в его заявлении, его публикации приводились ложные данные. И я действительно знаю, что английское правосудие очень серьезное, скрупулезное. Тут нет суда скорого и справедливого. Тут суд неспешный и поэтому всегда правый. В общем, мой случай настолько очевиден, и вчера, когда я был в полицейском участке, так это было заявлено, что случай, с их точки зрения, — это другое ведомство, — действительно очевидный, очевидно политически мотивированный. Россия очень хорошо знает, что не принимается решение по экстрадиции, если есть политическая мотивация вопроса. Ничего, кроме политической мотивации, в этом запросе не имеется. Только политическая мотивация. И мой опыт против журнала «Форбс», и знание сегодняшнее английской судебной системы, конечно, позволяет мне на 100 процентов, (а не на 99,9 процентов, как в Чечне при голосовании), со стопроцентной достоверностью утверждать, что, конечно, ни о какой экстрадиции речь не идет. А речь идет о попытке мою мобильность, мою гибкость уменьшить, чтобы я был занят этим делом, а не выборами в парламент. Это, конечно, мотивация.
note 301 2-го числа будет слушанье в английском суде, формальное. После этого будет ясно, какие дальнейшие действия. До 2 апреля
мне сложно, мои действия — я с вами разговариваю. А что там адвокаты… Адвокаты квалифицированные, та же самая компания, которую я нанимал для суда по «Форбсу». Эта же самая компания будет представлять мои интересы в этом процессе против Генеральной прокуратуры.
— Борис Абрамович, вы допускаете такую возможность, что когда-нибудь Борис Березовский получит статус политического беженца? Или для вас это крайний вариант?
— Я такую возможность не исключаю. Более того, такой статус позволяет мне сохранить российское гражданство. Но такой статус одновременно дает мне возможность передвигаться по миру без проблем. Если, например, я сегодня из Англии перееду во Францию, и там тоже лежит ордер на экстрадицию, предположим, или в какую– то другую страну, все это опять начинается сначала. Опять полицейский участок, опять выяснение отношений, опять я даю свой комментарий по поводу того, что это политически мотивировано. Если же я обладаю статусом политического беженца, то тогда мне такого объяснения ни в одной стране, которая связана такой системой договоров, европейская страна, не надо.
25 марта 2003 г. Политика, Мониторинг телерадиоэфира, Агентство WPS, Москва
«ПОТОМУ ЧТО ПРЕДСТАВЛЯТЬ РОССИЮ
БЕЗ БЕРЕЗОВСКОГО СЛОЖНО, ЧЕСТНО ГОВОРЯ»
Вокруг ареста Бориса Березовского
Телеканал «3 Канал» Ведущий — Андрей Доброе
БЕРЕЗОВСКИЙ: Я живое свидетельство тому, что меня не арестовали, но все-таки я хочу сказать, что сильно дурят вашего брата. Я сейчас слышал, к сожалению, не вижу вас, но слышал предыдущие куски вашей передачи, как там забрасывают представителя НАТО, который на самом деле вовсе и не хотел воевать ни с каким Ираком, или вот ваш предыдущий комментарий — арестовали, подписку о явке, мне в 100 тысяч фунтов обошлось то, что я вас не могу видеть, а вы меня видите. Вы знаете, на самом деле, вот, вы знаете, я сегодня решил последовать примеру Парфенова. Помните его передачу, которую закрыли, «Намедни»? Он на каждую передачу
ВЕДУЩИЙ: Да. И что вы принесли? Выкуп? Что вы принесли, интересно?
— Я принес… Выкуп было бы неоригинально. Я принес вот эту вот штуку. Как вы знаете, это калейдоскоп. Вот такой калейдоскопчик. Вы знаете, как он устроен? Он устроен следующим образом: бессмысленные стекляшки, бесформенные, и система зеркал кривых, которые превращают его в осмысленную геометрическую картинку. Так вот все, что делает Генеральная прокуратура относительно меня, ну, я думаю, что не только относительно меня, — это абсолютно бес-
смысленные факты, пытаются соединить в нечто, что можно представить как какую-то законченную картинку.
— Давайте по порядку все мы сейчас разложим, чтобы все было понятно. Скажите, как все происходило? Говорят, что произошел какой-то арест, а сегодня якобы даже представитель МИДа Великобритании говорил, что был арест. Да. Что, к вам в дом ворвались переодетые агенты? Или все было как-то проще? Что, собственно говоря, произошло вчера вечером?
— Что произошло? Произошло следующее: 2,5 года назад Генеральная прокуратура предъявила мне обвинение по делу «Аэрофлота». И объявила меня в розыск, как вы помните, в России, и долго меня искали, долго не могли найти. Вы тоже со мной общались по телевизору. А российская прокуратура все меня искала и не могла найти. Потом, после моего заявления о том, что ФСБ участвовала во взрыве домов в 1999 году, последовало новое дело — обвинение в связи с чеченскими боевиками. И опять Генпрокуратура объявила меня в розыск и выдала ордер на арест. Наконец, когда я заявил о том, что я буду расследовать историю с терактом в Театральном центре и что ФСБ, по-видимому, тоже причастна к этой истории, последовало третье дело — дело о краже автомобилей в 1994—95 годах на «АвтоВАЗе ». Именно это дело и было предъявлено Генеральной прокуратурой в Министерство внутренних дел Англии.
— Задержание-то было, я хотел бы узнать? У нас все интересуются. Вопрос-то важный такой. Что произошло вчера вечером?
— Я вам рассказываю. Вчера вечером я дома ужинал со своей семьей, а утром, 5 дней тому назад, мне мой адвокат сообщил о том, что меня приглашают в полицейский участок в связи с тем, что Россия направила ордер на мой арест. Меня, действительно, пригласили в полицейский участок вместе с Дубовым Юлием, который написал известную книжку и по сценарию был поставлен фильм «Олигарх», — его тоже пригласили. И предъявили бумагу, запрос из Генеральной прокуратуры, и попросили прокомментировать. Я прокомментировал, что, я считаю, что это вот то, что я вам перед этим рассказал. Они поблагодарили за этот комментарий, они попросили, чтобы со мной пришли те, кто гарантирует, что я приду на заседание суда, а заседание суда будет 2 апреля, и эти же люди должны были гарантировать своими деньгами, что я приду. И пришел лорд Бэлл, пришел один знакомый мой юрист, и пришел Владимир Буковский. И на самом деле, именно эти люди дали гарантию, что 2 апреля я приду в суд. Именно эти люди заплатили в общей сложности 100 тысяч фунтов стерлингов как га-
рантию того, что я действительно приду. Поэтому я не платил ни одной копейки, никакого ареста в терминах, которые любят употреблять российское правосудие, — наручники, камера, как вы сказали, ворвались в дом, — ничего этого не было, естественно. А была начата процедура, абсолютно формальная, которая находится в рамках Конвенции, в которой участвует Россия, по экстрадиции. Процедура с заведомо известным результатом. Генпрокуратура прекрасно это знает. Результат известен. Конечно же, никакой.
— note 302 Прокомментируйте, пожалуйста, высказывание о том, что все это еще и козни Абрамовича, который в контрах с вами. Так это или нет?
— note 303 Что касается моих претензий к Абрамовичу или к кому-то еще из моих бывших партнеров, у меня никаких претензий абсолютно нет. Я считаю, что, конечно же, это никакие не козни, а это серьезная политическая борьба, очень опасная. В России ничего не бывает просто так. Политика в России — это рулетка русская. Это борьба президента Путина конкретно, который в преддверии выборов парламентских чувствует себя очень неуютно, потому что, понятно, «Единая Россия» падает.