Искусство проклинать

Аристова Наталья Петровна

— Ну, не совсем. Не одна она, по крайней мере.

— Я тебя перебила, прости — терпеливо признаюсь я: Продолжай, пожалуйста. Что дальше?

— В эту майскую ночь у Братии есть противостояние. Очень серьёзное… Речь идёт о покушении на государство… на светскую и церковную власть.

— У нас, в России?

— Этого мне не сообщили. Да и зачем? Это ведь, не имеет значения — где? Главное — это нужно предотвратить. Это дело людей, а не Сатаны… Они там справятся, я уверена. Но мы должны подождать.

— Я не могу ждать, Баба Саня! Это теперь мой город. Здесь живут близкие

мне люди: друзья, знакомые, их семьи и дети.

— Они приедут обязательно, Тина! Это их долг, и они его всегда выполняют. Но настоящих Бойцов немного. Их становится всё меньше, к несчастью. В Братии несколько новых потерь… Сюда был выслан Дан…

— И они надеялись в такой ситуации только на одного Дана?

— Дан — самородок. Он прямой потомок Алексия, и мог сражаться по наитию, без подготовки. Вместе с Алексо им не было равных. Дан был Защитник. Искоренять Зло — его Дар. Он должен был разобраться здесь, что к чему и рассчитать силы. Он просто не успел…

— В Чечне он тоже был Защитником? Искоренял чеченское Зло?

— Почему же чеченское? У Зла нет национальности, как у самого Врага. Оно ходит по всему свету, и ищет благоприятную почву для себя. Туда, где война, оно стремится в первую очередь. Кто угодно может привнести Зло на землю, израненную взрывами и политую кровью. А оно-то уж отыщет для себя чёрные души. Или заблудшие, способные поддаться искушению. Война многих выбивает из колеи…

— Он был там ранен. И Алексо получил повреждения. Это было Зло, Баба Саня?

— Зло. Это было Зло. Дан уничтожил самого страшного противника Братии за последние пятьдесят лет. Это чудовище натворило столько…

— Это был не человек?

— Человек. Старик, седой и сгорбленный. По виду — развалина.

— Ты, что, его видела? Ты тоже была там?

— Я его видела ещё в свои молодые годы, давно… Он и тогда был старик… Я не знаю всего, Тина. И не хочу вспоминать даже того, что знаю. Его больше нет. Память о нём проклята, а его последователи по всему свету — теперь просто пародия на былую силу.

— Хорс его последователь? Дан из-за этого попал в город?

— Хорс возвысился в своём тёмном ремесле случайно — такое бывает. Особенно, если наследственность подходящая… А Дана специально послали долечиваться сюда, потому узнали, что здесь стало нечисто.

— Кто же это узнал? И не слишком ли просто решаются вопросы о переводе военнослужащего туда, куда ему нужно?

— Везде есть верные люди, Тина. Они умеют выполнять свой долг.

Мне почему-то, вспомнился отец Павел, попавший в немилость из-за Маринкиной смерти. Я плохо его знала, но видела часто. Невысокий, спокойный, выдержанный и задумчивый, в очках, которые он иногда снимал, прогуливаясь с дочерями по скверу в Новом городе… Он был примерно моего возраста и вполне органично смотрелся как в рясе, так и в простых джинсах. Даже — спортивно, я бы сказала… Интересно, он знал, что творится рядом с ним? Почему я думаю, что знал? И почему меня не покидает мысль, что он может иметь отношение к Братии? Я не видела его рядом с приехавшими Целителями, но на похоронах он, кажется, был. И был очень расстроенным.

— И здесь связи… Да,

земля круглая.

— Все люди — люди, ты сама так часто говоришь, милая. И о тебе теперь уже знают там, где надо, и молятся за тебя. И ты о многом получишь точные сведения, если примешь миссию.

— Миссию? Это что — навсегда? Жить по определённому уставу, выполнять предписания, отчитываться?

— Нет, конечно, девочка, нет! Разве Дан был похож на подотчётного? У тебя будет обычная жизнь — своя собственная, и всё остальное, как тебе угодно. Твой духовный брат, которого ты выберешь, станет молиться за тебя и поддерживать. Он — твой Брат перед Братией и Богом, и ты можешь никогда не увидеться ни с кем, кроме него. Он скажет тебе о том, где ты нужна, или ты ему сообщишь о своих проблемах, касающихся миссии. Ты можешь отказаться в любой момент, или обойтись одним единственным боем. Ты всё равно для него родная, навсегда.

Братия ценит выше себя каждого Бойца и Защитника, и даёт ему Брата только для того, чтобы сберечь. Человек, способный вынести настолько тяжёлый бой — драгоценность, своим подвигом он делает мир лучше, а окружающих — чище. Ты понимаешь меня, девочка?

— Да… Баба Саня, а ты Боец?

— Я — Опора, Тина, а Боец — по мере сил, очень посредственный. Раньше была сильней, теперь ослабела, после стольких потерь. А у тебя всё наоборот, Тина. Ты от потерь только мужаешь. И не боишься… Даже опытные Бойцы боятся, Тина, и перебарывают себя. А ты не боишься…

— Я тоже перебарываю… Если не боюсь — значит, ума маловато… Баба Саня, главное, что мной движет в данный момент — желание мести. Поэтому я и не боюсь. Почти. Это же грех — месть. Как на это смотрит Братия?

— Для определения греха есть церковь, Бог. Братия — для страшнейшего из грехов — Зла. Я произвела над Даном обряд, и моему Брату даже не пришло в голову, что он может меня судить. Он только попросил разрешения отмаливать это перед Богом, если я сама считаю, что согрешила..

— И кто будет мой Брат? Когда я его увижу?

— Ты выберешь сама. Но за тебя уже кладёт поклоны отец Андрей. Он был Братом Дана. Если ты согласишься на его целительство — это будет честь для него. Он так сказал.

— Как он может считать честью молиться за незнакомого человека? Он меня совсем не знает.

— Он судит по делам. Я писала о тебе. И с Даном они тоже это обсуждали, я не сомневаюсь. Я только не знаю, что они решили конкретно.

— Всё равно нам надо увидеться, узнать друг друга.

— Он тебя видел, Тина. Он отпевал Дана.

— Старший из них? — Я вспоминаю печальные глаза, морщины на тёмном, узком лице, густую седину в смоляных волосах и бороде, худые, костлявые пальцы благословляющей руки. Мягкое невесомое прикосновение к моему плечу во время прощания… Брат…

— Да это мне честь, а не ему. Благородный, почтенный человек, вдвое старше.

— Ему только сорок три, Тина. Дан у него был четвёртым. Три бойца, один Защитник… Это тяжкое бремя.

— Я согласна, Баба Саня, напиши ему об этом. Только напиши, что это для меня — честь. Так и напиши: честь и надежда. И ещё я очень хочу с ним повидаться. Это возможно?