Искусство Раздевания
Шрифт:
— Ты, правда, так считаешь?
Загорелся зеленый. Я посмотрела по сторонам, и мы перешли дорогу.
— Похоже, мне так и не удалось привлечь твое внимание к своей персоне.
— Почему же, удалось, только… — Он смущенно замолчал.
— Слушай, если я тебе не нравлюсь, так и скажи. Не надо искать оправданий. Насильно мил не будешь.
— Дело не в этом! Просто я хочу вступить в нормальные, зрелые отношения, прежде чем прыгать в койку.
— Здорово. Надеюсь, вам с Тарой было хорошо вместе.
— Меня не волнует Тара.
— Да, и именно поэтому ты прыгнул к ней в койку.
— Джинджер…
—
Я уже почти пришла. Вот уже мои ступеньки. Мне предстояло попрощаться с ним, подняться наверх, залезть в кровать и умываться горючими слезами, сожалея о том, что я ему сейчас наговорила.
— Джинджер, поверь мне… — У него снова сорвался голос. Я стояла на тротуаре и ждала, когда можно будет уйти. Он сжал мою руку. Забавно, как такой невинный жест учащает пульс. — Я никогда не испытывал к Таре никаких чувств. Она сама вешалась на меня, и я, наверное, переборщил с благодарностью за то, что она устроила меня в ресторан своего отца. Но, по правде говоря, она мне совсем не нравится. И чем лучше я ее узнаю, тем сильнее это чувство. И я даже не знаю, каким образом все это произошло…
Хорошо одетая женщина с чемоданом на колесиках попыталась пройти мимо нас.
— Разрешите?
Мы поднялись на ступеньки. Я ждала от него дальнейших объяснений. Он покраснел, посмотрел себе под ноги и снова на меня.
— Ты мне не безразлична. Мне бы хотелось узнать тебя получше. И именно в тебя я… — он прокашлялся, — влюбился.
Настроение мое тут же улучшилось.
— Ах! — Я наконец-то вздохнула. На улице пахло жареным луком.
— Ты сможешь меня простить?
Я долго морщила лоб, изображая глубокое сомнение в давно решенном вопросе.
— У меня есть для тебя подарок, — сказал он.
Я вскинула брови.
Он полез в свой рюкзак и вытащил оттуда коробочку, завернутую в подарочную бумагу. Мы сели на ступеньки, я развернула упаковку и открыла крышку.
— Это мне? — Внутри лежал изящный сервировочный ножичек для пирожных.
— Да.
— Очень красивый. Спасибо.
— Пожалуйста.
Я поцеловала его в щеку. Он поцеловал меня в губы. И еще, и еще раз. А потом уже было непонятно, кто кого целует, но это было уже не так важно. Я подумала, что, возможно, в проявлениях нежности на людях не было ничего предосудительного.
Глава тридцать восьмая
Следующим утром я спала довольно долго. Была суббота, и город не так сильно радовал меня своими любимыми звуками. Том пригласил меня к себе сегодня на ужин. Но до этого был еще целый день. Коко пока не проснулась, а я не могла изнывать без дела, так что сама собой родилась мысль пойти позавтракать. Я оставила ей записку и вышла из дома.
Я купила «Пост» в газетном киоске, что стоял прямо возле двери, застегнула куртку и засунула руки поглубже в карманы. Зима вовсю трубила о своем приходе. Я дошла до кафе, открыла тяжелую стеклянную дверь, прошла мимо хозяйки и уселась за стойку.
Я изучила меню, словно в нем что-то могло поменяться, но, естественно, никаких неожиданных блюд мне найти не удалось. Заказать оладьи? Или вафли? Время шло к обеду. Супом дня был куриный бульон с рисом. Скукотища. Наверное, не следует отказывать себе в удовольствии. Поэтому я решила остановиться
Официант принял мой заказ, и я проследила, как он налил дымящийся ароматный напиток из кофейника в чашку. Он поставил ее передо мной, не забыв про два кувшинчика со сливками. Я отхлебнула кофе, разглядывая аппетитную витрину, заставленную всевозможными пирожными. Пригляделась к зеркалам в ее стенках, призванным концентрировать на этих произведениях кулинарного искусства солнечные лучи, и увидела в них свое отражение. Не сказать, чтобы оно мне понравилось. Надо было хотя бы умыться и причесаться чуть получше. Я подумала, не накрасить ли мне губы, но помада осталась бы на кофейной чашке. Ненавижу помаду на кофейных чашках. Да и перед кем красоваться? Я перестала смотреть на себя и начала разглядывать отражающийся в зеркалах интерьер. Как вдруг заметила знакомую фигуру. Он сидел за столиком прямо за моей спиной.
Я резко развернулась, чтобы убедиться, не начались ли у меня галлюцинации. Жан-Поль.
Я тут же отвернулась, пока он меня не заметил. Как его занесло в эту забегаловку? И как я смогу спокойно есть, зная, что он сидит прямо за мной? Может, стоит попросить официанта упаковать мое пирожное и съесть его позже? Дома, скажем. Тут мое внимание привлекла еще одна деталь. В зеркале я увидела, что Жан-Поль с удовольствием поглощает огромный двойной чизбургер. Чудеса в решете.
Я снова обернулась к нему, желая лицезреть эту картину воочию. Все так. Мистер Утонченная Французская Кухня с аппетитом поедал самое американское из всех блюд. Да еще и запивал его молочным коктейлем. Я пораженно наблюдала, как кровь капает на его тарелку и стекает по бороде. Он перестал жевать и поздоровался:
— Бонжур.
Я улыбнулась — по крайней мере, хотела улыбнуться — и тут же развернулась обратно, не произнеся ни слова. Через секунду я снова повернулась к нему.
— Знаете, честно говоря, я не ожидала увидеть вас в подобном заведении.
— Почему?
— Вы же не одобряете такую пищу.
— Мне нужно поддерживать репутацию.
Я снова отвернулась, чтобы подобрать челюсть.
— Кстати, — сказал он. — Ты не знаешь, кто погубил твоих лебедей?
Я глотнула кофе.
— Я обратил внимание, что вы с мисс Гласс плохо ладите друг с другом, — сказал он. — Ты не думаешь, что, возможно….
Я посмотрела на него в зеркало.
— Я сама это сделала.
— Почему?
— Вы действительно хотите знать?
— Oui.
Я встала со стула и посмотрела ему в глаза.
— Я не понравилась вам с первого дня, как только начались занятия в школе. Не знаю, что стало тому причиной. Не знаю, чего вы от меня хотите. Вы сделали мое обучение невыносимым, и, наверное, мне нужно уйти.
Я посмотрела на официанта. Наверное, как раз сейчас он выкладывал мой яблочный десерт на тарелку. Надо было попросить, чтобы его переложили в пластиковый контейнер. Но Жан-Поль тем временем закончил жевать и отпил через соломинку молочный коктейль. Каждая клеточка моего тела порывалась скорее убраться из этого кафе, но мне интересно было услышать, что же он ответит, так что я не двинулась с места. Промокнув наконец-то губы салфеткой, он заговорил:
— Плохо, если ты уйдешь.
— Конечно, ведь вы тогда не получите от меня плату за второй семестр.