Искусство (Сборник)
Шрифт:
Он выглядел древним, как камень этих стен — обнаженный, покрытый копотью; пергаментная кожа чуть не лопалась, натянувшись на птичьих костях. Он спалил свою бороду, оставив лишь кустики седых волос Она удивилась, как ему хватило на такое ума; выражение его лица наводило на мысль о кататонии.
Но как только она вошла, он взглянул на нее. Он видел Теслу, несмотря на ее бестелесность. Потом прочистил горло и сплюнул в огонь.
– Закрой дверь, — сказал он.
– Ты меня видишь? — удивилась она. — И слышишь?
– Конечно, — ответил он. — А теперь закрой дверь.
– Как? У
– Ты можешь, — последовал ответ. — Просто представь себя.
– Хм.
– Черт, ну что здесь трудного? Сколько раз ты смотрела на себя в зеркало? Представь, как ты выглядишь. Создай себя. Давай. Ради меня. — Его тон был то наглым, то ласковым — Ты должна закрыть дверь…
– Я пытаюсь.
– Плохо пытаешься, — возразил он.
Она подождала минуту, прежде чем осмелилась задать следующий вопрос:
– Я умерла?
– Умерла? Нет.
– Нет?
– Нунций тебя спас. Ты жива и здорова, но твое тело все еще в миссии. А мне оно необходимо здесь. Нам нужно кое-что сделать.
Она жива — хорошая новость, хотя ее плоть и дух отделены друг от друга Она усиленно пыталась вообразить собственное тело, с которым прожила тридцать два года. Конечно, оно не совершенное, зато родное. Никакого силикона, никаких подтяжек. Она любила свои руки с красивыми запястьями, свои разные груди (левый сосок вдвое больше правого), свое влагалище, свою попку. И больше всего — свое лицо с морщинками от частого смеха.
Конечно, это шутка — вообразить тело и тем самым перенести туда, где находится дух. Тут Тесла заметила, что старик ей помогает. Он по-прежнему смотрел на дверь, но взгляд его был обращен внутрь себя. Сухожилия на шее напряглись, как струны арфы, а безгубый рот подергивался.
Его сила подействовала. Тесла почувствовала, как теряет легкость и обретает плоть, загустевает, словно суп, на огне своего воображения. Был момент сомнения, когда она пожалела о легкости бестелесного существования, но тут же вспомнила свою улыбку в зеркале, после утреннего душа. Чудесное воспоминание. За ним пришли и другие. Простейшие радости жизни: можно сытно отрыгнуть или, еще лучше, — хорошенько пукнуть. Почувствовать вкус разных водок на языке. Смотреть на картины Матисса. Нет, наличие тела — это явно приобретение, а не потеря.
– Почти, — услышала она его голос.
– Я чувствую.
– Еще немного. Призови его.
Она взглянула вниз на пол, понимая, что может это сделать. Ее голые ноги были уже там, на пороге. Обнаженное тело воплощалось на глазах.
– Теперь, — сказал человек у огня, — закрой дверь. Она повернулась и сделала это, абсолютно не стесняясь своей наготы. Трижды в неделю она ходила в спортзал. Она знала, что живот у нее подтянут, попка крепкая. Кроме того, хозяина так же мало беспокоила ее плоть, как и его собственная. Если в этих глазах когда-то и пылала похоть, она давно иссякла.
– Ну вот, — сказал он. — Я Киссун. Ты Тесла. Сядь и поговори со мной.
– У меня много вопросов, — сказала она.
– Я бы удивился, если бы у тебя их не было.
– Так можно спрашивать?
– Спрашивай. Только сначала сядь.
Она присела на корточки с противоположной
– Во-первых, — начала она — как я сюда попала? И где я?
– Ты в Нью-Мексико, — ответил Киссун. — А как — это вопрос посложнее. Отвечу так: я следил за тобой и еще за несколькими, ожидая удобного момента, чтобы перенести кого-нибудь из вас сюда. И вот ты оказалась при смерти, а нунций разрушил твое сопротивление путешествию. У тебя не было выбора.
– Что ты знаешь о событиях в Гроуве?
Он издал сухой звук, словно пытался собрать слюну. Потом устало ответил:
– О господи, слишком много. Слишком.
– Об Искусстве, о Субстанции, обо всем этом?
– Да. Обо всем. Если даже ты об этом знаешь, то я не могу не знать. Тот, кого ты знаешь как Яффа, сидел однажды здесь, на твоем месте. Тогда он был обычным человеком. Рэндольф Яффе по-своему уникален — он смог добраться сюда, будучи простым смертным.
– Он попал к тебе так же, как я? — спросила Тесла. — В смысле, он тоже чуть не умер?
– Нет. Просто он стремился к Искусству больше, чем кто-либо. Его не заставили свернуть с пути ни дымовая завеса, ни обманки, что обычно сбивают людей со следа Он искал, пока не нашел меня.
Киссун взглянул на Теслу, сузив глаза, словно пытался проникнуть в ее череп.
– Что говорить? Всегда одна проблема — что говорить.
– Ты говоришь как Грилло, — заметила она. — Ты и за ним шпионил?
– Раз или два, когда он попадался на пути, — ответил Киссун. — Но он не важен. Важна ты. Ты очень важна.
– Откуда ты знаешь?
– Во-первых, ты здесь. Здесь никого не было после Рэндольфа, а ты знаешь, к чему привел его визит. Это необычное место, Тесла. Думаю, ты уже догадалась. Это Петля — место без времени. Я создал ее для себя.
– Без времени? Не понимаю.
– С чего начать? — сказал он. — Вот еще вопрос. Сначала не знаешь, что говорить, потом — с чего начать… Ладно. Ты знаешь об Искусстве. О Субстанции. Знаешь ли ты о Синклите?
Она покачала головой.
– Это один из старейших религиозных орденов. Небольшая группа людей, нас всегда было не больше семнадцати. И у нас была одна догма — Искусство, и одни небеса — Субстанция, и одна цель — сохранить чистоту того и другого. Вот наш знак. — Он поднял что-то с земли и передал Тесле. На первый взгляд ей показалось, что это распятие. Это действительно был крест с распростертым в центре человеком. Но при ближайшем рассмотрении крест не походил на распятие. На каждом из четырех лучей медальона были начертаны символы, казавшиеся искажениями или изменениями центральной фигуры.
– Ты мне веришь? — спросил Киссун.
– Верю.
Она бросила крест обратно, на другую сторону от костра.
– Субстанцию нужно защитить любой ценой. Флетчер наверняка объяснил тебе это?
– Да, он говорил. Он тоже из Синклита?
Киссуна, похоже, оскорбило подобное предположение.
– Нет, он никогда не смог бы стать одним из нас. Он наемник. Яфф нанял его, чтобы Флетчер создал препарат, помогающий кратчайшим путем добраться до Искусства и Субстанции.
– Нунций? — Да.