Искусство войны: Эпизод I. "Непредвиденный Фактор"

Иванов Владимир Николаевич

«Опять он завис… а я даже и не заметила». Асока нахмурила лоб. «Надо будет спросить, о чём он опять думал».

***

В шуме, который производили говорящие сенаторы, нельзя было различить слов — шло обсуждение новых законопроектов. Райо Чучи, как и многие другие, терпеливо ожидала, когда Масс Аммеда наведёт порядок. Шло обсуждение новых военных закупок — клонов, кораблей, боевой техники, выделения средств на закупку бакты, продовольствия.

Мысли же её были далеко от этих вещей…

После той встречи с Микоре Виктом, после того разговора, она долго думала над его словами.

Райо… не верила, что Микоре ей соврал. Не то, чтобы она чувствовала

ложь — наоборот, что-то подсказывало ей, что именно ей он врать не станет. Но… будучи сенатором уже четыре года, и сталкиваясь с политикой ещё дольше, она привыкла, что разумные лгут. Ложь, недомолвки и политика — идут рука об руку. Сенат… Она давно поняла, что честными методами ничего не добьёшься — но продолжала надеяться, что эта система может измениться. Но… В политике добродетель вознаграждается тем, что ее обладатель поднимается, подобно мишени, в положение, удобное для обстрела и потому она молча делала свою работу.

Поэтому, она решила всё-же проверить его слова. Это не было чем-то сложным, однако, это потребовало значительного количества времени. Сначала она была занята на слушаниях нового законопроекта, о передаче командования над планетарными силами планет Республике и вхождении их в Великую Армию. Большинством голосов он был принят. Полторы тысячи сенаторов высказались против, но остальные шесть высказались за. Большая часть из них была нейтралами или представителями мелких группировок Сената, но, напуганные последними событиями, они примкнули к сторонникам Канцлера. Лоялисты и их последователи остались в меньшинстве. Надеясь, что этот законопроект как-то поможет Панторе — потому как навредить он не мог — она проголосовала «за».

Затем наступил небольшой перерыв, однако время отдыха ещё на настало.

Четыре дня она просматривала сводки, просматривала исторические документы, вглядывалась в таблицы… Данные, которые ей помогал находить верный дроид-секретарь модели LEP — Тибби (подарок отца на четырнадцатилетие, специально модифицированный из дроида-слуги в протокольного дроида; она, глядя на этого забавного ушастого дроида, всегда с улыбкой вспоминала о семье), не были чем-то секретным: большая их часть была в общем доступе, разбросанная по Голонету, или находилась в Архивах Сената, куда она имела, как и все сенаторы, полный доступ. Там хранились и записи о выступлениях сенаторов, и все когда-либо принятые законопроекты, а с недавних пор — отчёты Ордена Джедаев, документы о сделках с каминоанцами…

Отчёты, статистика, цифры… Раньше она не акцентировала своё внимание на многих моментах, но теперь, зная, что искать, она всё глубже и глубже погружалась в массивы информации, выискивая и анализируя те крупицы информации, которые могли бы подтвердить или опровергнуть слова джедая. В итоге четырёхдневных поисков она наконец смогла составить итоговое заключение. И практически ужаснулась.

Микоре ошибался. Всё было гораздо хуже, чем он говорил. Возможно, он просто не видел всей картины происходящего.

Джедаев было катастрофически мало, клонов тоже. В данный момент пять тысяч джедаев и чуть более трёх миллиардов клонов противостояли агрессии Сепаратистов. Да, они превосходили боевых дроидов по выучке и боевым качествам, но количество «жестянок» было запредельным. Согласно рекламной брошюре «Боевых Автоматов Бактоида», один автоматический завод этой фирмы мог собирать от ста до двухсот пятидесяти тысяч боевых дроидов в день. И неизвестно, сколько таких заводов работают сейчас… И только самоотверженность джедаев, которые добивались победы, зачастую — ценой собственной

жизни — сдерживали бездушные металлические орды КНС. Используя большое число документов: технических характеристик заводов Бактоида, маршрутные карты Банковского клана, и сумму налогов, взимаемую с Торговой Федерации — с каждого корабля, с каждой сделки — она пришла к выводу, что Сепаратисты могли бы в течении пары недель захватить Республику. Лишь появление армии клонов — очень своевременное — спасло их. Однако, девушка не верила в случайности.

Было очень много и других странностей. К примеру, вполне логичным действием сторон была бы атака на главные планеты: Корусант, Куат, Альдераан, Неймодия, Скако… Однако, по необъяснимой причине этого не происходило — и Райо надеялась, что такого и не произойдёт. А слухи и обрывочные свидетельства того, какими методами, с какой жестокостью действует новый главнокомандующий армией дроидов, Генерал Гривус, заставляли её непроизвольно содрогаться: большая часть атакованных им планет находились во Внешнем Кольце — как и Пантора.

С глубокой печалью она поняла, что разговоры о мире — действительно пустой звук. Переговоры обречены на провал, и только победа одной из сторон решит исход этой войны. А значит, чем раньше она наступит, тем будет лучше. Если Республика победит сейчас — жертв будет гораздо меньше.

Она поняла, что молчать дальше — невозможно…

Тем временем в Сенате установилась приемлемая тишина. Масс Аммеда навёл-таки порядок, и сейчас шла более спокойная полемика. Сенаторы Амидала и Органа выступали с критикой, осуждая дальнейшую эскалацию конфликта, а сенатор Аск Аак в свойственной ему горячей манере взывал к их гордости и долгу. После каждого выступления сторон другие сенаторы реагировали краткими аплодисментами или протестующим гулом, а иногда — и одновременно. Бросив взгляд на Палпатина, панторанка даже с такого расстояния уловила его печальный вид.

«Всё как всегда… Разговоры, разговоры, разговоры… Что они решат? Война идёт сейчас, и решения нужно принимать быстро». Чучи нажала пару клавиш, подавая соответствующий запрос, дабы получить возможность высказаться. В этот момент удача ей улыбнулась: в дискуссии Лоялистов и сторонников Канцлера наступила заминка, и ей дали слово.

Масс Аммеда сообщил:

— Слово предоставляется сенатору от Панторы — Райо Чучи!

Повинуясь командам её дроида-секретаря, платформа скользнула вперёд, ближе к центру зала, туда, где возвышалась трибуна Канцлера. Собравшись, Райо начала говорить. Речь не была подготовлена, но это не стало для неё проблемой — слова находились сами.

— Сенаторы! Вы, конечно, удивитесь, почему в то время, когда столько выда­ю­щих­ся ораторов и политиков сидят спокойно, под­нял­ась именно я, хотя ни по летам своим, ни по дарованию, ни по влиянию я не могу выдержать сравнения с сидящими здесь разумными, — Чучи развела руки, указывая на ложи сенаторов. — Все те, кто, как видите, находится здесь, полагают, что в этом деле надо дать отпор неспра­вед­ли­во­с­ти, порож­ден­ной войной, но сами они дать отпор, ввиду собственных суждений о демократии, не реша­ют­ся. Вот почему они, пови­ну­ясь чувству долга, здесь при­сут­с­т­ву­ют, а, избегая опасности, молчат? Что же сле­ду­ет из этого? Что я — всех смелее? Ничуть, — Чучи говорила всё решительнее и решительнее, — Или что я в такой степени пре­вос­хо­жу других своим сознанием долга? Даже эта слава не настолько прельщает меня, чтобы я хотела отнять ее у других. Какая же при­чи­на побудила меня более, чем кого-либо дру­го­го, высказаться сейчас?