Искусство войны
Шрифт:
– Ну и всё, значит, я сказал правду.
Мы вернулись к ребятам, Луиджи покинул меня, чтоб просунуть свою голову под мышку Роберто. Тот тоже внимательно слушал Гвидо.
Похоже, у нового школьного предмета будет много поклонников.
Я сел рядом с Алексом: и где там наш Лео? Лео здорово снесло вниз по течению, но он уже почти доплыл до противоположного берега. Вот он встал на ноги. Нино громко облегченно вздохнул.
– Ты боялся, что он утонет? – удивился Алекс.
– Угу.
– Зря. Лео не утонет.
Нино хмыкнул. Да, со стороны наша наглая самоуверенность выглядит очень смешно. Но Лео ведь и правда не может утонуть.
Противоположный берег оказался гораздо выше нашего: переправа будет тяжелой: вверх по веревке рюкзаки сами не заскользят, да и мы тоже.
Алекс пристегнулся к веревке, забрал камуфляжку Лео и отправился на тот берег, толкая перед собой чей-то рюкзак.
Ох, сколько раз нам придется проехаться взад-вперед? Одиннадцать рюкзаков… я посмотрел на самое солидное в окрестностях дерево, к которому мы пристегнули нашу переправу. Рюкзаки придется толкать по одному. Тигрят, возможно, тоже. Что бы такое придумать? Разумное… Ни один простой механизм не дает выигрыша в работе. А использовать батарейки от фонарей? Не-е, за полчаса мне электродвигатель не соорудить, водяное колесо – тоже. А больше никаких источников энергии нет. Вывод: ничего разумного придумать не удастся. Даже теоретически. Плохо.
Алекс добрался до противоположного берега, сбросил груз, отдал Лео одежду и легко поехал обратно. Роберто с трудом оторвался от рассказа о Второй Пунической войне: из меня сейчас плохой работник, поэтому перевозить грузы придется ему вдвоем с Алексом. О! В Древней Греции педагогами были калеки, больше ни на что не пригодные. Поэтому я буду читать лекцию, а Гвидо – организовывать переправу – так будет побыстрее.
Лихорадочно вспоминая Тита Ливия, многократно обруганного современниками за многословие и вранье, я предложил Гвидо поменяться ролями. Гвидо с удовольствием согласился – он как раз добрался до разгрома на Тразименском озере, рассказывать о таких поражениях наших далеких предков никому не понравится. А впереди еще «Канны». [14]
14
Отсылаю читателя к великолепной работе Б. Лиддел-Гарта «Энциклопедия военного искусства. Стратегия непрямых действий», с. 47–49.
Вито, с ужасом смотревший на слишком длинную и тяжелую переправу, прислонился к моему плечу, чтобы набраться храбрости. Романо немедленно поступил так же.
Пока мои друзья переправляли через реку одиннадцать рюкзаков, предельно обленившийся я добрался до Фабия Максима Кунктатора. [15]
Остановившись на этой мажорной ноте римской истории, я заметил, что пора уже и нам переправляться через реку.
Я два раза проверил, как пристегнут Вито, прежде чем отпустил его в полет над водой.
15
Кунктатор – Медлительный (лат.).
– Не смотри вниз, не торопись. Все будет хорошо, – напутствовал я его.
– Угу, – всхлипнул тигренок.
Я его подтолкнул, и он, перебирая руками, поехал к противоположному
Храбрый Стратег переправлялся через реку стоя у меня на животе, с любопытством глядя на холодные волны. Он так вытягивал шею, стараясь заглянуть вниз, что я всю дорогу побаивался: большущая голова перевесит, и он свалится.
Когда мы с ним появились на другом берегу, Вито еще подрагивал от пережитого ужаса.
– Ты молодчина! – похвалил я своего храброго тигренка. – И все остальные речки теперь будут не страшны, да?
Он, улыбнувшись, кивнул.
Переправа прошла без эксцессов, но заняла почти два часа.
Сегодняшний подъем в гору был гораздо тяжелее позавчерашнего, но никто из тигрят не пожаловался и не ныл. В какой-то момент Гвидо сам велел Траяно отдохнуть – самый мелкий малек здорово запыхался. Они остались вдвоем, а когда мы добрались до конца склона, Роберто налегке спустился вниз и помог Гвидо доставить наверх маленького тигренка и его рюкзак.
Я внимательно следил за остальными тигрятами – нет, никто из них не собирался насмешничать. Забыли они про свое дурацкое «честно, нечестно», дай бог, чтобы навсегда – это они уже сами догадались, я им не объяснял.
– Ну вот, – заметил Алекс, когда мы слегка отдохнули и были готовы выступить, – остался только один неглубокий овраг. И больше никаких препятствий.
Тигрята выглядели разочарованными.
– Жаль, – вздохнул Вито. – Почему нельзя было пойти в поход на целый месяц?
– Один рацион, – заметил Гвидо, – весит два с половиной килограмма. Тридцать – семьдесят пять килограммов. Это больше, чем весит любой из нас. К тому же однообразие надоедает.
– Угу, – Вито согласился, но был опечален, что жизнь так прозаична.
– А что тебе не нравилось весь месяц? – поинтересовался я (по редкому сосновому лесу можно было идти рядом и разговаривать). – Тренировки или соревнования?
– Ну, мы же ничего не выиграли. Везде были последние или предпоследние.
Я посмотрел на него хитро:
– А что тебе на самом деле не нравилось?
Вито поднял на меня удивленный взгляд:
– Ну, да, я понял!
– Странно, что вы не всюду были последние, – заметил я серьезно, – наверное, те, кого вы иногда обходили, тоже любили позлорадствовать и поиздеваться друг над другом.
Вито покраснел, опустил голову и спросил:
– Думаешь, это связано?
– Конечно. Ты не обязан играть в команде. Можешь хоть всю жизнь прожить одиночкой, если хочешь. Но если уж люди собрались в команду, то должны вести себя соответственно, иначе они все проиграют. И даже если не надо играть и выигрывать… Не иметь своей команды – это все равно, что не иметь дома…
Я отвернулся: черт! Не надо было об этом заговаривать – для меня это слишком больно. Да если бы в восемь лет я понимал, чего у меня нет, умер бы от горя!
– Энрик! Ты чего? – с беспокойством спросил Вито. Я мотнул головой:
– Всё в порядке.
Мы устроили большой привал у чистого холодного ручья, пообедали, побрызгались. Тигрята общими усилиями, громко визжа от восторга, повалили в воду Роберто (он не особенно и сопротивлялся). Стратег бегал по берегу и очень боялся, что я утону. Сам он в воду лезть отказывался. А я не мог вспомнить, как этна-лисы относятся к воде: как кошки или как собаки?
Из меня вытрясли долгую историю окончания Второй Пунической войны, так что я опять потерял голос.