Испанец
Шрифт:
Глаза Марины сияли: она смотрела на Эду, у неё дрожали губы, но она улыбалась и далась к нему, совершенно счастливая по каким-то одной ей ведомым причинам.
– Тебе понравилось?
– тихо спросил Эду, с интересом рассматривая её раскрасневшиеся щеки, прижимая девушку к себе крепче. Марина лишь кивнула, пряча взгляд от его смеющихся глаз. Она не стала говорить о своём волнении и о страхе, который испытала, не стала объяснять, что конкретно её привело в восторг, а чего она предпочла бы не видеть никогда.
– Si, - горячо ответила она, обмирая от счастья потому, что
– Очень красиво. Ты был очень красивым. Очень понравилось.
И в этом ответе было ровно столько, сколько Эду хотелось услышать. Он жадно стиснул девушку, обнял её, прижал к своей груди и поцеловал - осторожно и нежно, боясь вспугнуть этот волшебный момент. У неё были такие мягкие, такие нежные губы, что одно невинно касание к ним разожгло в Эду дремлющее желание.
– Хочу тебя прямо сейчас, - прорычал Эду, исцеловывая свою Марину, лихорадочно задирая её платье и добираясь ладонями до её бёдер и округлых ягодиц под тонкими трусиками.
– Закрой двери на замок...
– Ты с ума сошёл, - млея под его руками, блаженно закрыв глаза и растворяясь в его ласках и поцелуях, пискнула Марина, чувствуя, как горячая ладонь мужчины жадно и бессовестно поглаживать её животик, самый его низ, наслаждаясь мягкость и гладкостью её кожи.
– Тебе нужен покой... Доктор сказал...
Но Эду было уже не остановить. Адреналин все ещё кипел в его крови, сегодняшняя схватка с быком все ещё будоражила его воображение, и, несмотря на травмы, он чувствовал себя живым, таким живым, как никогда. То, что его Марина была сейчас с ним, то, что она покорялась рукам, то, что она послушно разводили ноги, позволяя касаться себя там, в горячем и важном месте, жаждущем его ласк, заводил его ещё больше. Его руки ласкали её, забираясь под платье, ему хотелось сию минуту овладеть этой маленькой светлой женщиной, насытиться её цветочным запахом, растрепать её волосы, измять её, чтобы почувствовать, как она дрожит в момент наивысшего наслаждения. Если б не ранение, не тупая боль в ушибленном боку, он уже подмял бы девушку под себя и взял бы её почти силой, нетерпеливо и жадно, заглушая поцелуями стоны и крики.
– Какая ты сладкая, - шептал Эду, стаскивая с Марины трусики.
– Твоё тело мёртвого поднимет... Лучшее лекарство...
Он откинул одеяло, уложил девушку себе на грудь, заставил её обнять себя ногами и прижаться горячим лоном к его вставшему члену.-
– Нас увидят, - шептала Марина. От страстных поцелуев Эду голос здравого смысла становился все тише, она сама нетерпеливо и соблазнительно изгибалась, поглаживая его напряжённый член, чувствуя, как он скользит по сливочной влаге меж её ног, по припухшим половым губам, нетерпеливо нажимает на жаждущую дырочку.
– Кто-нибудь войдёт...
– Пусть ему будет стыдно, если его в детстве не научили стучать в дверь, - ответил Эду чуть охрипшим от страсти голосом, стискивая
– О, какая сладкая... Моя сладкая...
Он крепче прижал девушку к себе, глубже погружаюсь в её узкое тело, заставляя принять его полностью, постанывая от острого наслаждения. Его руки сжали её талию, заставляя девушку двигаться на его члене, все быстрее и сильнее, и Марина, то и дело откидывая упавшие на лицо волосы, отстранялась от мужчины и заглядывал в его лицо, и видела лишь желание и абсолютное обожание, словно это безумство, эта страсть случилась в его жизни впервые.
Марина была готова кричать от удовольствия, чувствуя, как ладони Эду мнут её платье, стараясь добраться до нежной девичьей груди. Девушка двигалась все быстрее и сильнее, позабыв всякое стеснение, чувствуя, как под нею замирает Элу, слушая его сдержанные стоны, ощущая горячие прикосновения рук к своим бедрам, ягодицам. Его пальцы стиснули её кожу почти до боли, он насаживал девушку на свой член, двигался навстречу ей короткими жёсткими точками, и Марина, припав к его плечу, чувствительность и коварно укусила его горячую кожу, чтобы не выдать своего наслаждения, рвущегося их её горла жарким рычанием.
Эду, вздрагивая в сладких спазмах оргазма, тотчас отплатил ей тем же, куснув в шею, оставив яркий след от своих зубов на самом видном месте, будто помечая свою женщину, заявляя на неё права. От боли Марина застонала, и Эду загладил языком место, где начал наливать я кровью синячок.
– Жестокая хищница, - шептал он, вслушиваясь в удары сердца, которые теперь казались ему просто оглушительными, с обожание поглаживая дрожащую Марину, поправляя на ней платье, прикрывая обнажённые ноги девушки, которая лежала на нем неподвижно, уткнувшись носом в его плечо.
– Ты посчитала, что мне сегодня мало досталось? Ты решила меня добить, растерзать?
Глава 11. Призраки прошлого
Веронике было очень плохо.
Очень, очень, очень плохо.
Де Авалос избегал ее – насколько это вообще было возможно, - и она понимала, что нарвалась. Зарвалась и нарвалась со своим желанием уязвить Полозкову. День они проводили втроем – сеньор Педро, Полозкова и Вероника. Утрясали детали договора – и теперь Вероника сражалась за каждый пункт, за каждую копейку, не уступая хитрому испанцу ни пяди, но…
Кажется, все было напрасно. Зря. Поздно.
Все события последних дней взбудоражили ее и заставили драться, сражаться, она понимала, что действует словно загипнотизированная, попавшая под влияние корриды – все-таки, это было мощнейшее психологическое потрясение, - но было слишком поздно. Все было проиграно. Все.
Авалос снова отстранился, отгородился от нее и вел себя так, словно ни слова по-русски не понимает. Смотрел в рот Полозковой, ловил каждое ее слово, когда она переводила слова Вероники, и той казалось, что она участвует в каком-то фарсе. Порой ей казалось, что ей привиделся тот момент, когда Авалос заговорил по-русски, что это была ошибка, бред, сон, и она сама начинала в это верить, если б…