Испано-американская война в мире императора Владимира
Шрифт:
Американская артиллерия пыталась затеять контрбатарейную борьбу, и подавить испанскую, но её огонь был весьма не точен и не организован, и по мере приближения своих к позициям испанцев они прекратили вести обстрел.
Не дойдя до позиций противника около километра, поредевшие ряды-толпы повстанцев остановились, часть из них залегла, другие сначала пятиться, а потом и отходить, пытаясь пройти между колонами американцев. Те кричали им, — "Назад! Стойте, трусы!", посылали проклятья в сторону повстанцев, но это действовало на немногих, и вскоре зазвучали револьверные выстрелы по бегущим повстанцам. Часть местных борцов за свободу остановились и, примкнув к американцам, пошли с ними дальше, другие залегли, остальные уже бежали прочь с поля боя. Видя такую ситуацию, испанцы перенесли огонь своей артиллерии
Наблюдая такое положение дел на поле боя капитан 1-го ранга, командир батальона морской пехоты Серхио Рамос Гарсия, отдал приказ своим бойцам, — "Примкнуть штыки! Приготовиться к штыковой!", который был передан по цепочке. Через несколько минут первым поднявшись на бруствер траншеи, вскинув саблю, и закричав боевой клич испанцев "Сантьяго!!!", повёл своих морпехов врукопашную. Видя хлынувшую массу людей в морской форме из траншей в сторону противника, роты гарнизона Сантьяго и батальона Talavera, через несколько минут тоже уже шли в штыковую атаку ревя сотнями глоток испанский боевой клич: "Сантьяго!!!"
В штыковом бою испанцы очень доходчиво объяснили янки, что значит иметь дело с европейской армией, пусть и не первого эшелона по оснащенности, вооружению и снабжению, но которая имеет многовековую историю с множеством больших побед на своём счету. Ведь штыковой бой пехоты отчасти был рождён испанской дестрезой и терцией. Резня в рукопашном бою для испанцев вышла славной, армия созданная на основе добровольцев из гражданской милиции и добровольцев вообще, многие из которых винтовки взяли в руки впервые только в армии, не может серьёзно противостоять регулярной армии если они примерно одного уровня по вооружению и оснащению, а в штыковом бою тем более, и тем более с испанцами, у которых многие мужчины и в мирной то жизни не расстаются со своим верным навахо.
Янки побежали. Кому-то из них повезло, они успели бросить оружие и поднять руки, и тем самым сумели остаться в живых, и попасть в плен. Другим кто был посмелее, но увы, не достаточно обучен штыковому бою, нет, они были в основном заколоты или зарублены штыками, которые были сделаны из хорошей германской стали. Для кубинских мятежников всё было гораздо хуже, многие из них получали удары штыком, даже после того, как бросив оружие начинали кричать по-испански: "Мe rindo!!! Мe rindo!!!". Если там где прошли морпехи ещё можно было найти пленных мятежников, то у местных военных не набралось и десятка.
Испанская атака было остановлена огнём американских картечниц с дальней дистанции, и тех частей, которые сумели сохранить порядки. По ним в свою очередь стала бить артиллерия испанцев, заставляя их спешно, но относительно организованно отходить назад, когда дистанция стала более 2 км, огонь прекратился. Бой утих, противники вернулись на свои первоначальные позиции.
Когда, через час после окончания боя генералу Шафтеру доложили о потерях ему стало плохо с сердцем, почти тысячу убитыми, ранеными и пленными. Потери среди повстанцев его не интересовали. Всё было просто как божий день, они, американцы недооценили силы и возможности этих диего. И начало приходить понимание от генералов до последнего зачуханного солдата, что это война не будет напоминать индейские войны или действия войск против Мексики, Панамы, Никарагуа, Кореи или Гавайев, но не всем и не сразу.
Бывший помощник главы Морского департамента, а ныне командир отряда "Лихих всадников" Теодор Рузвельт, тоже это понял, не так он себе представлял эту войну, был уверен, что будет легче и проще. Именно его отряд, неся потери,
Потери Линареса составили немного более 200 человек убитыми и ранеными, из-за поломок и повреждений из строя вышли восемь из 12-ти бронзовых орудия, достались трофеи в виде около двух тысяч разных винтовок, патронов к ним, амуниции, форма и обувь с убитых и пленных. На войне так, всё идёт в дело даже с трупов врагов и с тел павших товарищей. В Гавану было отправлено очередное сообщение о победе, вскоре об этом узнала Куба и мир.
И для острова и мира это был шок! Как испанцы, которые годами не могли толком справиться с мятежниками, нанесли подряд два поражения армии, которая считалась самой сильной в Западном полушарии.
Доллар и бумаги на биржах после новостей о высадке американцев на Кубе пошли вверх, теперь вновь пошли уверено вниз. Испания ликовала и чувствовала себя триумфатором. Европейские газеты вышли с заголовками в варианте: "Кортес вернулся. Испанцы бьют янки!!!", " Это вам не с индейцами воевать!" В Вашингтоне было срочно создана комиссия Конгресса для разбирательства причин поражений, военному министру Расселлу Александру Элджеру и главнокомандующему генералу Нельсону Эплтону Майлзу, начали задавать неприятные вопросы. Пресса демократов вовсю терзала консерваторов, и все вместе требовали побед американского оружия.
Сэмспсону и Шафтеру от их начальников ушли телеграммы с очень простой мыслью нужен успех, нужны победы. В Белом Доме было решено срочно провести операцию против Пуэрто-Рико, и занять остров. Время шло, тратились деньги и жизни американцев, а реальных успехов не было, а Уильям Мак-Кинли и те кто стоял за ним не для того начали войну с Испанией, чтоб её проиграть.
ФЛОТ НАЧИНАЕТ И…
Первым пришёл в движение флот. Коммондор Винфельд Шлей решил перекрыть проход в Сантьяго и обратно путём затопления на нём какого-либо судна. Выбор пал на угольщик "Мерримак" и на лейтенанта Хобсона, который должен был им командовать.
В ночь с 6 на 7 августа угольщик под конвоем броненосца "Техас" двинулся в направлении прохода ведя на буксире с собой большую шлюпку, рядом шёл паровой катер с броненосца. "Техас" вернулся не доходя до входа в бухту, что бы не демаскировать собой "Мерримак". Но всё равно, при подходе к цели американцы были обнаружены и по ним был открыт огонь с береговых батарей и стоящего в тот день на дежурстве в проходе броненосца "Нумансия".
До прихода эскадры Серверы береговая оборона Сантьяго была грустным зрелищем. На батареи мыса Сокапа были старые бронзовые дульнозарядные орудия, которые сделали нарезными, позднее добавили два 6 дм современных орудия. У входа в проход было выставлено несколько управляемых мин, они взрывались с двух пунктов с Сокапы и с восточного берега. Для защиты мин поставили батарею из 4-х 57 мм, двух 37 — мм и пушки Нордфельда. Напротив острова Смит-Кей, поперёк прохода, стояло ещё восемь, уже автоматических мин. В продольном направлении проход мог обстреливаться двумя 165 мм и 5-ю 57 мм орудиями, установленные на батареи Пунта-Горда. В проходе вечно дежурила полуразоруженная "Рейна Кристина".
Назначенный адмиралом Серверой командовать силами флота в Сантьяго капитан 1-го ранга Луис Павия, не состоявший командир новейшего крейсера "Альфонсо XIII-го", но получивший вместо него целый броненосец, хоть и старый, развил бурную деятельность по укреплению обороны Сантьяго с моря. Из запасов орудий взятых из Испании, были усилены батарея Сокапа, к двум 6 дюймовым добавили четыре 140 мм, батареи Морро так же усилили квартетом таких же орудий, батарея у замка Эстрелла получила два орудия опять же в 140 мм. Перед проходом на внешнем рейде было поставлено 10 мин, и напротив батарей Сокапа, Морро и самого прохода были выставлены перпендикулярно к берегу начиная с 10 каб от берега по 20 мин Бустаманте, и там и там в шахматном порядке. Были усиленны наблюдательные посты, некоторым даже дали гелиографы, в канале были поставлены боны. Установили ночные дежурства 100 тонных канлодок "Альварадо" и "Сандоваль", минных и паровых катеров с броненосцев и вскр. Новые батареи даже успели пострелять по наглым кораблям янки, которые пытались приблизиться к берегу.