Испано-американская война в мире императора Владимира

Чернов Кирилл Николаевич

В этом момент на испанском флагмане крейсере "Инфанта Мария Тереза" разворачивалась драма. Когда адмирал Сервера отдал приказ о повороте, и по сути выходе из боя, к нему почти подбежал, разгоряченный боем командир крейсера капитан 1 ранга Виктор Мария Конкас и Палау, и забыв о субординации, прокричал ему: "Почему мы выходим из боя!!!??? Это никак невозможно! Надо продолжать бой!" На мостике все замерли, многие были молчаливо согласны с ним. Адмирал резко покраснел, и рявкнул в ответ: "Молчать!!! Смирно!!! Мы должны сохранить боевую мощь эскадры! Броненосцы янки мы крейсерами не утопим! А они нас могут избить вдрызг! Всё понятно!? По местам! Выполнять приказ!" Вид разъяренного Серверы, и его слова вернули командира крейсера к реалиям жизни, он козырнул и отошёл в сторону. Потом капитан 1 ранга Виктор Мария Конкас, извинился перед своим адмиралом, с которым они прошли вместе тысячи

миль и не один бой, и конечно был им понят и прощён, они как были друзьями, так и остались ими.

Испанцы вышли из боя увеличив дистанцию, но не ушли домой, они шли в кабельтовых 50-ти от американцев, которые шлина 9-10 узлах, их тормозил "Нью-Йорк", но в тоже время они усилились, подошёл монитор "Террор" и бронепалубный крейсер.

Оба адмирала Паскуаль Сервера и Уильям Сэпмсон думали, что им теперь делать. Первому было проще, он не имел в строю подранка, транспорты которых жалко бросить, и не было у него отряда в 355 милях у Сантьяго, который может быть атакован главными силами противника. Второй имел в активе всё, то, что не имел первый, и плюс к этому висящие у него на хвосте эскадренный броненосец, пять броненосных крейсеров, один легкий, шесть авизо и четыре контрминоносца. Хотя Сэмпсон ещё, когда ещё только начало светать, отправил в Сантьяго к Шлею новенький 20-ти узловой крейсер "Нью-Орлеан" в 4-е тысячи тонн, чтоб сообщить о ночном бое и возможном появлении главных сил противника у него, и заодно усилить его, для подстраховки ушла и быстроходная яхта "Скорпион". Так, что насчёт Шлея он был вполне спокоен, Сервера его врасплох не сумеет застать. Оставался вопрос, куда идти с подранком? С которого сообщили хорошую новость, пробоину поосновательней заделали, и крейсер мог давать узлов 13-ть, но зато теперь "Террор" будет тормозом для эскадры, свои максимальные 12 узлов он не может держать постоянно. А до Ки-Уэста 590 миль, до Сантьяго 355, а барометр медленно падал, всё-таки 19 августа было на календаре, и дыхание сезона штормов ощущалось всё сильнее. Оставался британский Джорджтаун на Каймановых островах в 200-х милях и Монтего-Бей в 300-х милях на Ямайке, соответственно тоже британский, значит дружественные. И Сэмпсон принял решение идти на Ямайку в Монтего-Бей, оставить там "Нью-Йорк", транспорты, взять уголь и уходить на соединение со Шлеем к Сантьяго, был отдан приказ о смене курса, и американская эскадра начала медленно ворочать на него.

Сервера шёл след в след за своим противником, и ждал ночи, план действий был прост, дождаться ночи, и опять атаковать его миноносными силами, шесть авизо и квадрига эсминцев была в его распоряжении, в ночной атаке они не пострадали, некоторым из них достались только осколки. После полудня американцы сбросили скорость до совсем грустных 5 узлов, наблюдатели сообщали с марсов, что они начали перестроение своих кораблей и судов, через часа четыре эскадра противника прибавила ход до 10 узлов. Сервера дал приказ эсминцам подойти поближе с обоих флангов, "Гиральде" с тылу к янки, и рассмотреть, что там они на перестраивали. Полученные доклады от разведчиков его озадачили. Американцы в центр поставили подранок "Нью-Йорк", броненосцы и "Бруклин", а вокруг них расставили бронепалубные крейсера и яхты, внешним обводом расположили транспорты. Зачем это сделали было понятно, что максимально затруднить возможность атаковать свои главные силы, подставляя под удар, транспорты и менее ценные корабли. Как ему доложили даже паровые катера были пущены в дело. "Хм, быстро янки выучили ночной урок, — раздраженно подумал адмирал Сервера, — Успех ночной атаки, теперь под вопросом".

Испанский адмирал был прав. Ночные события, потеря кораблей и сотен моряков, выход испанских главных сил и бой с ними, заставил американцев вспомнить, что они на настоящей войне, и их противник оказывается дерзок и решителен в своих действиях, несмотря на то, что у них явное превосходство в броненосцах и их главных калибрах. Поэтому после утреннего боя и отхода противника, адмирал Сэмпсон и его штаб начали думать, что будет дальше, и что с этим делать. Видя, что испанцы идут за ними, ответ на вопросы был найден быстро, диеги дождутся темноты, и снова будут атаковать самоходными минами, стараясь повредить или утопить в первую очередь броненосцы и броненосные крейсера. До британского Монтего-Бея ещё идти ночь, день и ещё ночь, судя событиям прошедшей ночи и утра противник настроен, действовать решительно, поэтому надо готовиться к отражению ночных минных атак.

Решение проблемы нашли достаточно быстро, на собранном совещании штаба командир "Бруклина" Фрэнсис А. Кук, предложил сделать, как делали переселенцы, идущие на Запад при нападении

индейцев, отгородиться от испанских миноносцев повозками, в их случаи транспортами, вторым эшелоном ставить легкие крейсера и яхты, а центр броненосцы и большие крейсера, кто-то из офицеров вспомнив, что в ночной атаке испанцы использовали паровые катера, предложил их использовать, только теперь для её отражения, предложение приняли. Уже зная, что капитаны транспортов любят покачать права, адмирал Сэмпсон распорядился, отправить на транспорты офицеров и вооружённых матросов, которые в случаи неповиновения могут применить силу, и брать всех несогласных под арест, а судно под своё управление, чтоб дать понять этим штатским, что это не тот случай, когда можно вставать в позу.

Надо сказать, появление на мостиках вооружённых военных моряков и их нетерпящий пререканий тон, сработал, некоторые капитаны позволили себе лишь небольшое словесное сопротивление. Больше всего проблем было, с журналистским пароходом, у военных был к нему особый счёт, за его огни в ночи недалеко от места стоянки эскадры. Поэтому, когда, акулы пера начали возмущаться самоуправством военных, лейтенант с "Индианы", что-то шепнул своим матросам, и они тут же особо горластым поразбивали носы и лица, а офицер добавил, что если кто-то не доволен положением дел, тот может прямо сейчас покинуть борт корабля, именно прямо сейчас. Кровь на палубе братьев по цеху, безбрежная морская даль, револьверы в кобурах офицеров, винтовки у матросов заставили журналистов закрыть рты и разойтись по своим каютам.

После перестроений американцев адмиралу Сервере предстояло принимать решение о дальнейших действиях, по курсу янки было понятно, что они идут на Ямайку к своим друзьям англичанам, чтоб оставить там поврежденный "Нью-Йорк", транспорты и идти к Сантьяго для объединения сил. Можно было этой ночью попытаться минными силами пробиться сквозь заслоны к броненосцам. Шансы есть, но намного меньше, чем в прошлый раз, эскадра на ходу, главные силы спрятаны в глубине строя, огонь в ответ теперь будет более сильный, его корабли могут получить серьёзные повреждения или погибнуть, в темноте, можно всадить мину в транспорт, и тогда янки поднимут опять шум на весь мир как с "Мэном". Обсудив ситуацию с адмиралом Камарой, командующий Атлантической эскадрой Испании принял решение оставить янки в покое, точнее оставить этих янки в покое, а ведь были и другие, и вполне досягаемые для его крейсеров.

Утром 19 августа убедившись в том, что американцы уходят от Сьенфуэгоса, адмирал Сервера отдал приказ, чтоб вспомогательные крейсера немедленно выходили в море, точнее в залив, — Мексиканский залив. Судоходство и порты, которые были там, так и манили к себе: Новый Орлеан, Мобил, Галвестон, Пенсакола, Тампа, Ки-Вест наконец, через них шли ежедневно шли десятки судов и сотни тысяч долларов в виде самих судов и их грузов, и захваченные призы есть куда водить, Гавана, Матансас, Карденас. На вспомогательных крейсерах (вскр) начался аврал, и уже через сутки (20 августа) наиболее шустрые командиры двух рейдеров вышли на дело, именно их и ждали самые жирные призы, в Мексиканском заливе янки ещё были не пуганные. 21 августа из Сьенфуэгоса ушёл за добычей последний испанский вскр. Его обширный залив после ночного и дневного боя 19 августа опустел, вспомогательные крейсера ушли, а Атлантическая эскадра Армада Эспаньола вернулась в порт далеко не в полном составе.

Адмирал Сервера прибывал в раздумьях, он вновь вызвал к себе Камару начальника своего начштаба.

— "Мануэль, — сказал он, когда, тот вошёл. — Надо принимать решение. Одно уже принято, янки идут на Ямайку без повторной ночной атаки с нашей стороны. Мы сегодня добились большого успеха, противник потерял два корабля, даже три, крейсеру для ремонта нужен док". Камару кивнул.

— "Блокада с Сьенфуэгоса снята, вспомогательные крейсера должны выйти в море, но мы должны развить успех, возвращаться было бы неверным решением. Что ты думаешь, что дальше?", — спросил его Сервера.

— "Ты, прав, возвращаться не стоит, надо активно действовать дальше, — начал говорить адмирал Камара. — Ситуация сейчас мне видеться такая. Сэмпсон идёт на Ямайку, скорее всего в Монтего-Бей, оставит там подранка, и двинет к Сантьяго. Ему теперь важно обеспечивать снабжение армии янки там и на Пуэрто-Рико, раз мы вышли на волю. Он вновь соберёт все броненосцы и мониторы в кулак, и будет точно нам не по зубам, даже если мы подключим "Нумансию" и Виторию". Встать он может в Сибонеи, лагуне Баконао или в Гуантаномо, от него до Сантьяго миль сорок. А нам идти туда, чтоб вновь сидеть в блокаде смысла нет, запасов там мало. Да и зачем опять янки отдавать море?", — закончил вопросом, изложение своих мыслей Камара.