Испанская хроника Григория Грандэ
Шрифт:
— Нас они не боятся. С нами они воюют, и мы их понемногу бьем!
Опасаясь, что плохо скрытая ирония все же будет понята, я незаметно толкнул Табу. К счастью, в этот момент из дверей дома вышел лейтенант, а за ним высокий человек в форме капитана. Посмотрев на странную фигуру Табы, капитан, обращаясь только ко мне, пригласил следовать за ним.
— Оставайтесь здесь, — сказал я своим спутникам и шагнул вслед за капитаном.
Мимолетные впечатления, полученные от первых встреч с людьми этой дивизии, — их подчеркнутая развязность, обособленность и напускная воинственность, — как бы дополняли все то, что я слышал и знал об
Пройдя через прихожую, где у стен стояли средневековые рыцарские доспехи, столь привычное украшение богатых испанских домов, мы вошли в обширную столовую, отделанную светлой корабельной сосной. В глаза бросалось необычное освещение этой комнаты. Над столом висела большая люстра с массой хрустальных подвесок, среди которых горели небольшие электрические лампочки. Одну стену занимал большой витраж, изображавший бой рыцарей на турнире, а на других стенах вперемежку с безвкусными картинами в дорогих рамах было развешано старинное оружие.
Капитан подвел меня к человеку, сидевшему во главе стола.
— Команданте Мера! — громко произнес он.
Я представился комдиву по всем правилам испанского воинского этикета. Не торопясь, Мера встал из-за стола и молча подал мне руку, а затем, показав на сидевших за столом, скрипучим голосом произнес:
— Офицеры моего штаба.
Сделав полуоборот, я откозырял им.
Мера был высоким и немного сутуловатым человеком, с широкими плечами, суровым, неприветливым лицом. Его глаза, сидевшие глубоко под спутанными бровями, смотрели жестко.
— Будем обедать, потом поговорим о делах, — сказал он и, усевшись в свое кресло, добавил: — На войне надо быть сытым. Ешь больше… — Он улыбнулся, видимо, проявив максимум добродушия и юмора, на которые был способен.
На столе искрилась дорогая хрустальная и фарфоровая посуда. Но пища была простой и обильной — куски жареной баранины на большом блюде. Запыленные бутылки старого вина из подвала какого-нибудь разграбленного анархистами замка. Овощи, сыр, горка маленьких испанских белых хлебцев из крутого теста. При виде такой еды у меня засосало под ложечкой: все дни боев мы питались плохо, от случая к случаю. Но все же я переборол желание немедленно сесть за стол по приглашению Мера. От предчувствия назревающей неудачи под Брунете, от жалости к гибнущим там людям, наконец, от голода и душившей меня злобы против анархистов, не оказавших помощи сражающимся частям, хотелось взреветь, Но я заставил себя улыбнуться. Помня наказ генерала Вальтера быть дипломатичным, я сказал, изобразив на своём лице самую любезную улыбку, на которую был только способен:
— Благодарю вас. Но, может быть, вы хотите сперва выслушать то, что поручил мне передать вам генерал Вальтер?
Мера вопросительно посмотрел на меня, не скрывая своего изумления.
— Полчаса ничего не изменят. Как ты думаешь? — проворчал он, разворачивая салфетку и засовывая ее за воротник.
Почувствовав, что выполнить поручение генерала будет совсем нелегко, я пожалел, что со мной не поехал Гриша Сыроежкин.
В отчаянии я решил пойти на все: просить, упрашивать, унижаться даже, а если потребуется, то и угрожать. Передо мной стояли картины ожесточенного боя за Брунете; кровь на горячих камнях, муки раненых под палящим солнцем и гибель сотен бойцов — испанцев и интернационалистов… А здесь эти сытые анархисты… Гранату бы
— Товарищ Мера, я прежде всего хочу выполнить поручение генерала, поэтому я прошу выслушать меня сейчас, — проговорил я уже без улыбки.
— Что опять там стряслось у вас? — сквозь зубы презрительно прохрипел Мера.
— Разрешите доложить? — спросил я и шагнул в сторону двери, как бы освобождая ему проход.
Мера поднялся, сорвал с себя салфетку и бросил ее на стол с нескрываемым раздражением. Но затем, внезапно передумав, опять сел в кресло и, повернув ко мне злое лицо, сказал:
— Говори здесь, У меня нет секретов от своих людей!
Эти слова встретили полное одобрение всех сидевших за столом. Те из них, кто был помоложе, приняли нарочито небрежные позы, приготовившись слушать меня и всем своим видом давая понять, что и их мнение будет играть немалую роль.
В поведении эти людей, в их манерах сквозило желание во всем подражать офицерам старой королевской армии, замкнутой и недоступной касте аристократов, почти целиком перешедших на сторону генералов-мятежников. У всех до блеска были напомажены волосы. Тонкие подстриженные усики и бакенбарды придавали их лицам задорно-фатоватый вид, а страсть к золотым украшениям и побрякушкам убедительно говорила о том, кем они были на самом деле.
Кольца, браслеты и брелоки в большом количестве — трофеи сомнительного происхождения — украшали каждого из них. Можно было не сомневаться, что совсем недавно все они подвизались в притонах Мадрида, Барселоны, Валенсии и других больших городов. Эти люди пришли в революцию из мрака вертепов, и анархизм прикрыл их преступное прошлое. Ни о какой идейности здесь не могло быть и речи. Оли ни во что не верили, кроме темной силы, жив шеи в них самих. Это была грязная накипь бурных революционных событий, которая рано или поздно должна была быть сметена.
— Мы слушаем тебя, — сказал Мера, раскуривая большую сигару.
— После упорного боя мы взяли Брунете, — начал я, сдерживая волнение.
— Слыхали об этом, — вставил он.
— Мы несем большие потери… Противник подбрасывает подкрепления и с часу на час должен перейти в контрнаступление…
— Это вам точно известно?
— Да, точно. Именно поэтому нам сейчас и нужна ваша помощь. — Я сделал паузу, в который раз удивляясь, что, получив приказ командующего Мадридским фронтом о наступлении, Мера и не думал его выполнять, а нам приходится его уговаривать вступить в бой.
— Так… — неопределенно пробурчал Мера в ответ на мои слова. — Хм! Значит, мы должны развить успех?
— Ваша дивизия боеспособна, она хорошо вооружена, — продолжал я, намекая на то, что совсем недавно 14-я дивизия получила оружие, доставленное из Советского Союза.
— Говоришь, хорошо вооружены? Не мы одни получили новое оружие… Да и получили далеко не в первую очередь. Без оружия не воюют. Правильно я говорю? — проговорил Мера под одобрительные кивки сидевших за столом.
Я не знал, как все же повернуть разговор в нужное русло, добиться своего от этого демагога. Я пытался представить себе, как бы действовал в такой обстановке Сыроежкин, как разговаривал бы с анархистами. Наверное, он принял бы приглашение отобедать, спокойно сел за стол и своей обаятельной манерой разговаривать, непосредственностью и всем своим видом, внушавшим каждому уважение и веру в его слова, смог бы получить от этого анархистского вожака необходимое.