Зажженная бандерилья,чадя, прикипела к шкуре,и, словно слепая буря,бык ринулся на квадрилью.Как огненный астероид,прожегший коня рогами,смешал он и кровь и пламя,копытами землю роя.И четче, чем кастаньеты,кровавые взвихрив складки,смертельные такты схваткиотмеривает мулета.Ступени сжимают кольцапод свист и под рев звериный,и дразнятся апельсины,лимоны и колокольцы.Вот взмыла крылом мулета,тот миг беспощадно
метя,в который клинку и смертивручается эстафета.И в пене кровавой влагибык смерть принимает стоя,считая, что все же стоиткоррида удара шпаги.
Мигель Эрнандес
СТИХОТВОРЕНИЯ
ИЗ ЮНОШЕСКИХ СТИХОВ
Перевод П. Грушко
ЛИМОН
Желтый лимон —отчизна моей лихорадки.Если в воздухтебя я подкину,желтыйлимон,ты в ответмне подаришьмолнию.Если держать тебяна кончикепальца,желтыйлимон,ты становишьсякитайчонкомс косичкой,даже целымКитаем,каким еговидятангелы.Если же вонзить в тебязубы,о друг мойс горчинкой, —ты подаришь мнеморскоемгновенье
БЫК
Свирепыйостров,золоченныйизбыткомтемноты.Стрелана луке рога,нацеленнаяна мишеньарены —на гулкое,звенящееот попаданийблюдце.Ярмо роговна шеяхлошадей.Тореадоровты возносишьк славеи вместе с нимивоскрешаешь миф,где оживаютЮпитери Европа {219}.
ЗАПАХИ
Чтобы запах гвоздики услышать,мальчик встает на колени.Вспышки кармина. А запахпрядет свои красные тени.Чтоб дышать апельсинным цветом,мальчик встает на ходули.Пенятся ветви. А запах —белее белого тюля.Чтоб учуять, как пахнут корни,мальчик на землю ложится.Когти земли. А запах —синее синего ситца.
ВЕНЕРА
На вялом закате, в уныньешагами сумерки меря,ищу я в тускнеющей синиотшельницу предвечерья.(На призмах закатной дымкилучи семицветные ожили.Округу сверчки-невидимкикашлем сухим растревожили.)Ищу я звезду… И глазамискольжу по дальним пределам…(Туча под небесамисдобным играет телом.)Ищу… (На откосе стадо:бубенчиков разноголосье.)Ищу… И нежданная радость —Венера в синем хаосе!
СЕЛЬСКИЕ ЧАСЫ
Крестьянину и мне взамен часов —ущелья между гор,вонзенных в небеса:одно ущелье — час,другое — два часа,три и четыре — дальние ущелья,а стрелка — тень ползущая утеса,который гордо в небо поднялся.Здесь
циферблат — все горы,«тик-тик» —цикад охрипших голоса,пружина — свет… Вот чудеса!Да жаль: часы мои идут лишь в пору,когда не застит туча небеса!
Из книги
«ЗНАТОК ЛУНЫ» (1933)
Перевод В. Резниченко
«Вращенье бликов, зыбь и переливы…»
Вращенье бликов, зыбь и переливы,мерцающие, как колокола…Плывут по небу луны горделиво,когда в пути меня застигнет мгла.Но лунный взгляд, баюкающий ивы,вдруг вспыхнет, чтобы в грудь из-за углавонзить клинок, отточенный и гибкий, —холодное оружие улыбки.
* * *
«Твой счет, луна, не выправишь никак…»
Твой счет, луна, не выправишь никак,но дробь безукоризненная эта,где свет — числитель, знаменатель — мрак,когда один рассвет и два рассветаприбавятся к шести, изменит знак,и вычитаньем будешь ты раздетапо пояс, а затем, сквозь черный тюль,блеснет нагое тело, круглый нуль.
* * *
«Наперекор соломенной воде…»
Наперекор соломенной воделимонных рощ встает луна, пылая,но, отражаясь в палевой слюде,скользит, как сабля, песнь ее немая.Пусть эта рябь, танцовщица нагая,тебе, луна, сопутствует везде:она в тебя, как в бубен, бьет, но с неюты скована, подобно Прометею.
* * *
«Восславить ночь немолкнущим хоралом…»
Восславить ночь немолкнущим хораломи лунные рассыпать семена,чтоб завтра снова ясная лунацвела, сияя солнечным кораллом, —как цеппелин, чьим призрачным оваломклокочущая тьма обведена:пусть гордеца тореро зависть гложет,что он на нем верхом скакать не может.
ИЗ СТИХОТВОРЕНИЙ 1933–1934 ГГ
ОДА — ЧТОБЫ РАЗДРАЗНИТЬ ШАХТЕРА
Перевод П. Грушко
Шахтер, ты под моими каблуками.Тебя, как виноград,в давильне штрека мнут земля и камни.Так возмутись же, брат, —раб, заточенный в черный каземат.Подчеловек! Неужто час не пробил,чтоб, яростью горя,эабрезжить из подземных эфиопий,как черная заря,убить в себе раба и дикаря?Под толщей трав, колен не разгибая,ты в сердце прячешь боль.Где мужество, где суть твоя мужская?Граненых штолен соль,взмой птицей, прокляни свою юдоль.Возьми у поля, у лугов зеленыхупругость корешков,могильный страж, сожитель погребенных,батрак из батраков.Молчишь. Ну что ж, молчи, коль ты таков.Я луч послал с подземной почтой в недра:быть может, озаритсиянье дня твое смиренье негра,чтоб ты, как троглодит,в пещерах не жил, миром позабыт.Слепым орудьем, узником безглазымживешь ты, человек.Неужто муравьем и землелазомты проживешь свой век,забившись в змеевидный, смрадный штрек?Ты слышишь, ждет любви твоя подруга:кровать ее пуста,она, как пашня, жаждущая плуга,томленьем налита,зовет тебя, безвольного крота.Как ящерка, она вползти мечтаетво мглу, в земную глубь,но обушок бездушный охлаждает,бесчувствен, слеп и груб,тепло ее объятий, пламя губ.Что за судьба! В земле растратить силу,быть червяком, кротом!Ну что ж, могильщик, рой свою могилу,чтоб сделаться потомв чертогах смерти каменным пластом.