Исполнение долга
Шрифт:
Третьим дивизионом командовал Д. Михельсон. Он показался мне несколько флегматичным, даже каким-то вялым. Однако в дальнейшем я убедился, что это энергичный и деятельный человек. Его дивизион отличался слаженностью, хорошей огневой выучкой, высоким уровнем воспитания личного состава.
Но первое место в полку держал все же 4-й дивизион, во главе которого стоял тогда Е. И. Лебедев, отлично подготовленный артиллерийский командир. У него мне понравилось все…
На следующее утро я побывал в полковой школе. Побеседовал с курсантами, осмотрел классы, ленинскую комнату. В общем и здесь было
Безотлагательно пришлось заняться планом боевой подготовки полка на ближайшее время.
Сижу однажды вместе с начальником штаба полковником А. И. Брюхановым за столом, устланным графиками и таблицами. Вдруг слышу, дежурный по штабу подает команду «Смирно!» и громко рапортует Маршалу Советского Союза.
— Блюхер! — догадался Брюханов. — О его приезде никогда не бывает предварительных уведомлений.
Я поспешил навстречу, представился. Василий Константинович измерил меня с головы до ног изучающим взглядом, спросил озабоченно:
— Ну, герой КВЖД, как тут чувствуешь себя? Как дела идут?
— В делах только еще разбираюсь, — откровенно признался я. — Для меня здесь много нового.
Маршал, видимо, уловил в моем ответе нотку неуверенности и постарался ободрить:
— Ничего, одолеете. На первых порах поможем. Показывайте-ка свое хозяйство…
При осмотре артиллерийских мастерских он поговорил с воспитанниками полка Гришей Черниковым, Колей Домоедовым и Витей Гуляевым. Поинтересовался, посещают ли они общеобразовательную школу и каковы успехи в учебе, как овладевают слесарным ремеслом. Спросил ребят, кем они хотят стать в будущем.
— Командирами Красной Армии, — в один голос ответили Черников и Домоедов.
А Гуляев, чуть помедлив, заявил:
— Буду летчиком.
— Молодцы! — похвалил всех троих Василий Константинович.
А они как завороженные уставились на его награды: два ордена Ленина, пять орденов Красного Знамени, орден Красной Звезды… Такое и теперь увидишь не часто у одного человека. А в то время В. К. Блюхер был единственным обладателем пяти орденов Красного Знамени.
Обедал маршал в красноармейской столовой. Остался доволен, похвалил поваров. Понравился ему и порядок в казармах.
Не успели проводить командующего — прибыл член Военного совета ОКДВА П. И. Мазепов. Он был из артиллеристов: долго служил комиссаром артполка, потом — военкомом артиллерийской школы имени П. П. Лебедева в Киеве. Не удивительно, что первым делом Петр Иванович направился смотреть нашу новую материальную часть. Долго ходил вокруг мощных пушек и гаубиц, покачивал головой, восхищался:
— Надо же, как далеко шагнула артиллерия!..
В сентябре меня вызвал Леонович.
— Готовьтесь к контрольным стрельбам на Красной речке, — приказал он. — Посмотрим, чего вы достигли за лето.
— Стрельбы групповые? — спросил я.
— Нет. Групповые нельзя: близко граница. От каждого дивизиона будет стрелять
Стрельбы прошли хорошо, и в качестве поощрения за это полку было предоставлено право участвовать в Октябрьском параде войск Хабаровского гарнизона. Это и обрадовало меня, и встревожило. Очень я опасался за наши тягачи, работавшие на керосине: не остановился бы какой-нибудь во время торжественного марша. Но они не подвели: работали исправно, только сильно дымили.
А в марте 1938 года меня направили в Ленинград на Высшие академические курсы усовершенствования командного состава при артиллерийской академии. С удовольствием слушал я там лекции по общей тактике, которые читал будущий Маршал Советского Союза, а тогда еще комбриг Л. А. Говоров. Много полезного дали мне также лекции М. Н. Чистякова, тогда тоже комбрига, впоследствии ставшего маршалом артиллерии.
К великому моему сожалению, закончить эти курсы мне не удалось. В связи с вооруженным конфликтом у озера Хасан меня срочно отозвали в полк.
Возвратился я в Хабаровск в самый разгар боев на Хасане. Прямо с вокзала отправился к Леоновичу. Он занимал в ту пору пост начальника артиллерии Дальневосточного фронта, развернувшегося на базе ОКДВА.
— Идемте, идемте к маршалу, — заторопил меня Леонович. — Маршал только что прибыл из района боев и спрашивал о вас.
Василий Константинович поздоровался со мной несколько холоднее обычного, в раздумье прошелся по кабинету и заговорил с Леоновичем:
— В район Хасана, по-моему, артиллерии стянуто достаточно. А вот биробиджанское направление вызывает у меня опасения. Там ведь тоже наблюдалось сосредоточение японских войск?
— Так точно, — подтвердил начальник артиллерии.
Маршал повернулся в мою сторону:
— Надо вам, товарищ Хетагуров, грузить полк в эшелоны и направляться в Биробиджан. Там свяжетесь с полковником Пожарским и от него получите дополнительные указания. Ясно?
— Все ясно, товарищ Маршал Советского Союза.
— Тогда действуйте. Товарищ Леонович позаботится, чтобы к утру было подано потребное количество вагонов и платформ…
В Биробиджан я прибыл с первым нашим эшелоном. Н. М. Пожарского разыскивать не пришлось — он сам дожидался меня. Вместе мы выехали к границе. Николай Митрофанович показал мне, где полк должен занять позиции, откуда вероятнее всего противник может нанести удар. А под конец предупредил:
— Без команды огня не открывать.
— Даже если противник пойдет в наступление? — спросил я, удивленный таким предупреждением.
Пожарский рассмеялся:
— В таких случаях, Георгий Иванович, медлить не полагается.
Я тщательно осмотрел местность. Впереди простиралась чуть всхолмленная долина. За ней километрах в семи поднимались сопки, поросшие лесом. Там-то, по донесениям разведки, и скапливалась японская пехота с артиллерией.
В ночь на 11 августа наш полк в полном составе скрытно занял огневые позиции. А утром разведка донесла, что японские войска начали отход. Чем он был вызван, мы узнали позже: оказывается, противник потерпел жестокое поражение у озера Хасан и японское правительство запросило перемирия.